«Возьми крест свой», – говорит Иисус Христос. Ведь не сказал Он: создай, сооруди себе крест. Христос также не избирал и не сооружал Себе Креста, не увеличивал тяжесть его, а добровольно принял тот, который Ему был предопределен Отцом Небесным.
Священномученик Серафим (Чичагов)
Житие святителя Луки (Войно-Ясенецкого) чем-то напоминает мне путь к рукоположению отца Серафима. Столь же необъяснимо и неприемлемо для окружающих, даже для самых близких, было принятие этими двумя столпами православия таинства священства. Для родных будущих священномучеников это были неожиданные и невозможные решения. Но в итоге они оба, будучи изначально людьми семейными, стали святителями. Оба имели выдающиеся результаты в медицинской науке и практике. Оба были блестящими проповедниками и деятельными пастырями, оба создавали фундаментальные труды, которые издаются до сих пор.
Икона Святого Луки Крымского
|
Валентину Феликсовичу Войно-Ясенецкому архиепископ Иннокентий (Пустынский) сказал: «Доктор, вам надо быть священником!» И будущий святитель принял это как указание от Господа. Супругу Леонида Михайловича Чичагова увещевал сам святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Ваш муж должен стать священником, и вы не должны препятствовать избранному вашим мужем пути». И было по слову праведника.
Леонид Михайлович Чичагов родился в 1856 году в Санкт-Петербурге. Точная дата его рождения считается спорной: по одним источникам это 9/21 января, по другим – 9/21 июня. Прадед будущего священномученика Серафима был адмиралом. Василий Яковлевич Чичагов – мореплаватель, полярный исследователь, прославившийся тем, что одним из первых начал исследование Северного Ледовитого океана. Имел множество государственных наград, в том числе Орден Святого Георгия I (высшей) степени, которым за все время существования награды в Российской Империи было награждено 23 человека. «Сей орден никогда не снимать: ибо заслугами оный приобретается», – гласит статут Ордена Святого Георгия.
Дед будущего священномученика – Чичагов Павел Васильевич, тоже адмирал, морской министр, член Государственного Совета Российской Империи, с 1811 года Главнокомандующий Черноморским флотом, а также Дунайской армией в Бессарабии, Молдавии и Валахии. По заключении Бухарестского мира – наместник Бессарабии и генерал-губернатор, автор трудов по бессарабской истории в первые годы присоединения этой области к России. Нет ничего удивительного в том, что, имея столь именитых в ратном деле предков, Леонид пошел по военной стезе.
Василий Яковлевич Чичагов
|
Ученик Первой Санкт-Петербургской классической гимназии, затем Пажеского Его Императорского Величества корпуса, в котором имели право обучаться только дети именитых дворян, и то далеко не все подряд: прием осуществлялся на основании конкурсных экзаменов. Зачислен в пажи к Высочайшему двору. Много лет спустя святитель Серафим так напишет об этом учебном заведении: «Пажеский корпус обязан своим наставникам его традициями, утвердившимися в нем. Мы были воспитаны в вере и Православии, но если выходили из корпуса недостаточно проникнутыми церковностью, однако хорошо понимали, что Православие есть сила, крепость и драгоценность нашей возлюбленной родины».
Православие есть сила, крепость и драгоценность нашей возлюбленной родины
В 1875 году по окончании Пажеского корпуса Леонид Чичагов был зачислен в Первую Его Величества батарею Гвардейской Конно-Артиллерийской бригады, славная история которой ковалась во всех известных сражениях тех войн, в которых участвовала Российская Империя. А в следующем году началась Русско-турецкая война. В 1876-м Леонид уже на фронте. Там, находясь перед лицом смерти, ежедневно становясь свидетелем гибели своих товарищей, видя страдания раненых, он многое понял и переосмыслил…
Если посмотреть другую редакцию жития священномученика Серафима, то окажется, что после Пажеского корпуса он был зачислен в Преображенский лейб-гвардейский Его Императорского Величества полк, не менее славный своей историей, чем Конно-Артиллерийская бригада. Не удивляйся, дорогой читатель. Таких разночтений достаточно в описании жития святителя, начиная с даты рождения и продолжая местами служения как военного, так и священнического. Не будем вдаваться в подробности и отвлекаться на выяснение фактических истин. Для нас важно, что Леонид Михайлович Чичагов был героическим офицером и беззаветно служил Родине на военном поприще (за что имел множество государственных наград), и на священническом поприще служил столь же беззаветно Господу и своим пасомым.
В 23 года Леонид Михайлович Чичагов венчался с девицей Натальей Николаевной Дохтуровой. Невеста была ему под стать: в ее роду – боевые генералы, герои Отечественной войны 1812 года.
Радовался ли Леонид Михайлович? Было ли все это блистательное военное бытие ему по душе? Нет. Он был блестящим офицером. И в это же время стал ктитором храма (что могло означать, что Леонид Михайлович очень щедро участвовал в реставрации или содержании храма или и в том, и в другом), активным прихожанином и милосердным благотворителем. Его уже не так вдохновляла военная служба.
Все его существо тянулось к Богу, к служению Истине. С детства обнаружилось в нем большое религиозное чувство. Ранняя потеря родителей (в восьмилетнем возрасте, как свидетельствовал он об этом сам) только укрепила ростки христианской веры в душе Леонида. Карьера военного была закономерным последствием его происхождения, его родословной, но не его призванием. Леонид изучал медицину (причем довольно глубоко; насмотревшись на страдания раненных на фронте, он очень хотел помогать страждущим; итогом его научной и практической медицинской деятельности явился фундаментальный двухтомный труд «Медицинские беседы», который и по сей день пользуется большой популярностью). Но истинное его призвание было не здесь, не в этом мире. Он стремился к высшему служению, к горнему миру.
Все его существо тянулось к Богу, к служению Истине
Вернувшись с войны, Леонид Чичагов испытывал глубокое потрясение от всего пережитого. И Господь послал ему помощника, человека, разрешившего его сомнения, укрепившего его духовно – протоиерея Иоанна Сергиева, который стал духовным отцом Леонида.
В 1890 году в возрасте 34 лет Леонид Михайлович Чичагов неожиданно для всех подает в отставку. Но этого мало. Как гром среди ясного неба для его семьи грянуло известие: он хочет стать священником! Наталья Николаевна – в ужасе, она не может примириться с этим решением мужа. И именно в этот момент духовник Леонида Чичагова – протоиерей Иоанн Сергиев, которого все мы знаем как святого праведного Иоанна Кронштадтского, укрепил своего духовного сына в его решении и деликатно, по-отечески вразумил его супругу. «На этом поприще он достигнет больших высот», – сказал он. Слова отца Иоанна оказались пророческими. Он благословил Наталью Николаевну стать матушкой, и она в итоге согласилась с решением мужа.
Леонида Чичагова рукоположили в 1893 году, он долго готовился к этому ответственному шагу. Он вновь восстанавливал храм, жертвовал, благотворил. Легко не было.
Вновь немного отступлю в сторону. Представьте только, как нужно было служить Родине, чтобы, уйдя в отставку с военной службы в чине гвардии капитана, уже после этой отставки получить звание полковника! Видимо, это было ревностное и горячее служение. Приведенным фактом разрешается еще одно противоречие в житии святителя Серафима – как так: ушел в отставку в 1890-м, а звание полковника получил в 1891 году? Высокое начальство пожаловало ему это звание «за годы прошлой безупречной службы».
В 1895 году случилось событие, кардинально направившее вектор жизни отца Леонида к исключительному служению Господу, Ему Одному и никому более. Скоропостижно умирает его супруга. У отца Леонида на руках – четверо детей, дочери. Младшей 9 лет (по другим данным – 10; думаю, дорогой читатель, ты уже привык). Пройдет еще три года, прежде чем осуществится то, что уже видел святой праведный Иоанн Кронштадтский в дальнейшей жизни Леонида Чичагова, когда благословлял его на священство. Сам он, спустя многие годы, так писал об этом: «Перенеся столько скорбей, я вполне убедился, что этот мир, который так трудно перестать любить, делается через них нашим врагом и что мне предопределен в моей жизни особенный, тернистый путь... Тяжело испытывать пути Божии!» Это был зов к монашеской жизни. А пока отец Леонид ожидает взросления своих дочерей и занимается жизнью вверенного ему прихода.
Военное прошлое не отпускает так просто: в 1896 году отца Леонида назначили священником для духовного окормления военнослужащих артиллерийского ведомства Московского военного округа. И здесь вновь – восстановление храма и тяготы приходской жизни.
Очень почитал он отца Серафима Саровского, для прославления которого в лике святых так много предстояло ему потрудиться
Свою матушку отец Леонид похоронил на монастырском кладбище в Дивеево. Благословенное Дивеево! Это было дорогое для него место. Очень почитал он отца Серафима Саровского, для прославления которого в лике святых так много предстояло ему потрудиться. Уже тогда зарождались у него мысли по написанию фундаментального труда об обители и почитаемом им старце Серафиме. Это очень интересный факт в биографии святителя. Благословил его на это сам Серафим Саровский через монахиню Пелагию – Пашу Саровскую:
– Вот хорошо, что ты пришел, я тебя давно поджидаю: преподобный Серафим велел тебе передать, чтобы ты доложил Государю, что наступило время открытия его мощей и прославления.
Эти слова отец Леонид услышал, как только переступил порог кельи Паши. Он сам очень сдержанно описывает свою реакцию на это заявление блаженной. Нам трудно представить, что на самом деле испытал отец Леонид в тот момент. Монахиня Пелагия была именно той сестрой, которая помнила старца Серафима при жизни. Как выразился отец Леонид, «пользовавшаяся любовью преподобного и бывшая с ним в постоянном общении». Она сама по себе была святыней для священника. И вдруг она без всяких приветствий и предисловий обращается прямо к нему с личным поручением от почитаемого им старца. А в этом поручении – повеление доложить не кому-нибудь, а самому Государю! Дело совершенно немыслимое хотя бы с точки зрения субординации. Государь даже физически не в состоянии лично принять всех желающих, это же очевидная вещь. Вот отец Леонид аккуратно и сказал об этом Паше.
– Я ничего не знаю, передала только то, что мне повелел преподобный, – отрезала та. Было от чего смутиться новоиспеченному священнику.
Позже в его голове зародилась мысль о написании труда об обители и дивном старце. С тем, чтоб потом этот напечатанный труд передать Государю. Эта мысль отца Леонида «пронзила», как он сам выразился. Так возник замысел «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря». Смею предположить, что и здесь не обошлось без преподобного Серафима Саровского. Первое издание «Летописи» вышло в 1896 году.
В 1898 году, оставив повзрослевших дочерей на попечение двух ответственных лиц, отец Леонид подошел к тому решению, которое возникло у него после смерти жены: он принимает монашеский постриг со знаковым для него именем Серафим.
И вновь он возрождал, реставрировал, налаживал жизнь, правда, теперь уже не прихода, а монастыря. При этом отец Серафим не оставляет свои писательские труды. В 1899 году выходит его очерк «Зосимова пустынь во имя Смоленской Божией Матери». Продолжается работа над «Летописью». В 1902 году увидело свет второе издание этого фундаментального труда.
Преподобный Серафим Саровский
|
И в это время в жизни отца Серафима произошло чудо. Ему явился преподобный Серафим Саровский. Пусть святитель сам расскажет об этом.
«В этот момент в келию вошел преподобный Серафим, и я увидел его как живого. У меня ни на минуту не мелькнуло мысли, что это видение – так все было просто и реально. Но каково же было мое удивление, когда батюшка Серафим поклонился мне в пояс и сказал: "Спасибо тебе за летопись. Проси у меня все, что хочешь за нее". С этими словами он подошел ко мне вплотную и положил свою руку мне на плечо. Я прижался к нему и говорю: "Батюшка, дорогой, мне так радостно сейчас, что я ничего другого не хочу, как только всегда быть около вас". Батюшка Серафим улыбнулся в знак согласия и стал невидимым. Только тогда я сообразил, что это было видение. Радости моей не было конца».
Духовно укрепленный этим событием, отец Серафим решается на неслыханную дерзость: он отважился поставить вопрос о канонизации старца Серафима.
И в это время в жизни отца Серафима произошло чудо. Ему явился преподобный Серафим Саровский
1902 год подпадает под IV период (всего их на данный момент шесть) в канонизации, он же последний дореволюционный. Этот четвертый период охватывал двухвековую историю Русской Православной Церкви с 1721 по 1917 год. За это время было канонизировано для общецерковного почитания 11 (всего 11!) угодников Божиих. И преподобный Серафим Саровский стал последним из них. Вся процедура проводилась Священныи Синодом, решение о канонизации утверждалось Государем.
Архимандрит Серафим понимал, что лично быть инициатором постановки вопроса о канонизации старца Серафима Саровского – дело совершенно невозможное: слишком много влиятельных в этом вопросе лиц были категорически против. Тогда он решился обратиться лично к Императору Николаю II c тем, чтобы инициатором был именно Государь. «Я знаю, что Серафим был особо чтимым угодником у Романовых» (страшно то, что эти слова – цитата из протокола допроса отца Серафима в качестве обвиняемого; но до этих скорбных событий еще целых 22 года). А добиться приема у Императора архимандриту Серафиму помогла его «Летопись», высоко оцененная Николаем II. В итоге Государь объявил обер-прокурору Священного Синода К. П. Победоносцеву о необходимости незамедлительно поставить вопрос об организации открытия мощей преподобного Серафима Саровского на заседании Святейшего Синода. Как тут не вспомнить слова самого преподобного старца: «Того Царя, который меня прославит, и я прославлю». Через 97 лет после канонизации Саровского старца этому пророчеству преподобного Серафима суждено было сбыться…
11 января 1903 года специальная комиссия, учрежденная Священным Синодом, приступила к освидетельствованию святых останков старца Серафима. В эту комиссию вошел и архимандрит Серафим. Заведовать подготовкой мероприятий по случаю канонизации преподобного старца назначили также архимандрита Серафима. Он же был автором акафиста преподобному Серафиму.
19 июля/1 августа 1903 года в Сарове при стечении более 100 тысяч (по другим данным – не менее 300 тысяч) богомольцев состоялось прославление преподобного Серафима Саровского. Раку с мощами преподобного нес лично Император Николай II и члены Августейшей фамилии. Так завершилось выполнение наказа преподобного Серафима Саровского, переданного отцу Серафиму через Пашу Дивеевскую. Позже он скажет: «Сам Господь оправдал мое монашество в ближайшем моем участии в прославлении великого чудотворца преподобного Серафима».
Дальше в жизни архимандрита Серафима была подготовка к празднованию 500-летия со дня кончины преподобного Евфимия, Суздальского чудотворца, восстановление величественного собора Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря и хиротония во епископа Сухумского в апреле 1905 года. Последнее предполагало кардинальные изменения. Сам святитель так писал об этом: «Со мной, вот уже в третий раз в продолжение последних двенадцати лет, происходят перевороты, которые меняют весь строй моей жизни».
Грузия встретила его сурово. Февральская революция 1905 года оставила свои мерзкие следы на этой святой земле: святитель столкнулся с радикальным национализмом. Его стоический характер помог ему и здесь. Затем его перевели на Орловскую кафедру. И вновь он занимался приходами, возрождал и организовывал приходскую жизнь, поднимал, укреплял. Но не только материальные вопросы входили в деятельное поле владыки. Он очень много внимания уделял духовному состоянию пасомых. Он хотел, по его собственным словам, чтобы «приходская община занималась единодушно не только просвещением, благотворительностью, миссионерством, но и нравственностью своих сочленов, восстановлением прав старших над младшими, родителей над детьми, воспитанием и руководством молодого поколения, утверждением христианских и православных установлений».
И вновь он занимался приходами, возрождал и организовывал приходскую жизнь, поднимал, укреплял
В 1907 году владыка Серафим – член Священного Синода, через год – епископ Кишиневский и Хотинский. Он только что поднял из руин приходскую жизнь Орловской губернии, и его вновь кинули на восстановление еще худших руин. Вот что об этом писал сам владыка: «Не встречал нигде такой обстановки в России и стою в тупике, потому что выхода нет решительно никакого. Вторая беда – молдаване в селах не говорят по-русски, в монастырях – тоже, так что мне ездить по епархиям все равно так же ужасно, как было на Кавказе».
Именно здесь, в Кишиневе, его настигла весть о кончине его дорогого духовного отца, Кронштадтского пастыря. Смерть отца Иоанна стала страшным ударом для владыки Серафима.
Светлая деятельная энергия отца Серафима преображала даже самую упадническую действительность. Его труды на Кишиневской кафедре получили личную высочайшую оценку Государя Императора Николая II: «Святительское служение Ваше, отмеченное ревностью о духовно-нравственном развитии преемственно вверявшихся Вам паств ознаменовано особыми трудами по благоустроению Кишиневской епархии. … Я ... признал справедливым возвести Вас в сан Архиепископа. Поручая Себя молитвам Вашим, пребываю к вам благосклонным. Николай».
1911 год. Владыке 55 лет. Какой итог можно подвести? Каким был святитель Серафим к этому моменту своей жизни? Высокообразованный, тонко чувствующий, достигший высокого духовного развития и такого же высокого положения среди духовенства, мужественный (вспомним его военную молодость), милосердный христианин, заботливый пастырь, блестящий проповедник, он оберегал традиционные устои православия в широком смысле этого слова, защищал то, что было свято для его души, не преклонял головы перед сильными мира сего там, где от него требовали пойти на сделку с собственной совестью.
Светлая деятельная энергия отца Серафима преображала даже самую упадническую действительность
Почему я останавливаюсь именно на 1911-м? В этом году случилась очень показательная для иллюстрации всего вышеперечисленного история в жизни владыки. Его направили в Оптину пустынь для разбирательств. В Священный Синод поступил донос, было задето имя старца Варсонофия Оптинского, прославленного ныне в лике преподобных и почитаемого миллионами верующих. А вот тогда на него возвели напраслину. Задействованы были очень высокопоставленные лица. Но владыка Серафим не стушевался перед авторитетом обвинителей. Он обелил имя великого старца. Но для установления мира в обители порекомендовал (как мудро!) направить отца Варсонофия для управления другим монастырем. Старец Варсонофий был возведен в сан архимандрита и направлен настоятелем в Старо-Голутвин монастырь Московской епархии.
В 1912 году владыка, изрядно потрудившись на Кишиневской кафедре, был переведен в Тверскую епархию. Он предъявлял очень высокие требования к служащим священникам. «Насколько возрождение приходов требует улучшения нравственности народной, настолько оно в зависимости от возрождения пастырства. Прежде всего эта реформа состоит в возрождении сознания, духа и деятельности в пастырях, без которых не может проникнуть в жизнь прихожан ничего истинного, духовного, благодатного и нравственного».
На Тверской кафедре владыка прослужил вплоть до катастрофы, разразившейся в Отечестве в 1917 году. Начались безбожные гонения на Церковь Христову. Начиналось время исповеднического подвига владыки Серафима.
После революции он был признан лицом, опасным для власти большевиков. Силами, противными канонической Православной Церкви, началась подготовка свержения владыки с Тверской кафедры. Патриарх Тихон принял мудрое решение о переводе владыки Серафима на Варшавскую и Привисленскую кафедру (Польша в тот момент была свободна от большевиков). Однако выехать святителю не дали.
Начиналось время исповеднического подвига владыки Серафима
Более или менее спокойно владыке удалось прожить до 1921 года. Поводом для окончания этого спокойствия послужило участие отца Серафима в подготовке возвращения православного духовенства в Польшу. Владыка был вызван в ЧК и допрошен. По факту этого допроса было составлено заключение: в Польшу Чичагова не отпускать, так как он будет действовать «как эмиссар российского патриарха», а лучше заключить его в концлагерь в Архангельске. 1921 год – это разгар кампании по изъятию церковных ценностей. Естественно, владыка выступал против этого явного грабежа, поэтому поводов для ареста было предостаточно. Тут же было состряпано решение тройки ВЧК: «Заключить гражданина Чичагова в Архангельский концлагерь сроком на два года». Дальше началась неразбериха: арестовали владыку только через два с половиной месяца; то решали отпустить по ходатайству дочерей отца Серафима, то решали отправить в ссылку. Только через 7 месяцев, 25 апреля 1922 года, был вынесен официальный приговор: ссылка в Архангельскую область. Владыке было 66 лет.
Житие не содержит информации, где именно находился владыка в ссылке. «Прибыл в Архангельск», – эти слова вселяют надежду, что Господь уберег своего служителя от единственного на тот момент концлагеря на территории Архангельской области, что отец Серафим не попал в СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения. Самый бесчеловечный, самый страшный и жестокий из существовавших тогда. Через год владыка вернулся в Москву.
В 1924 году его снова арестовали и поместили в Бутырскую тюрьму. В вину владыке ставили… участие в прославлении преподобного Серафима Саровского. Из протокола допроса: «Я принимал непосредственное участие в открытии мощей Серафима Саровского по распоряжению Синода, утвержденному Николаем... Я знаю, что Серафим был особо чтимым угодником у Романовых. Приблизительно лет за 5 до открытия мощей Серафима я написал из разных источников "Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря"».
В вину владыке ставили участие в прославлении преподобного Серафима Саровского
Об освобождении отца Серафима ходатайствовал Патриарх Тихон, но его просьба была оставлена без внимания. Через несколько месяцев владыку Серафима все-таки освободили по решению уполномоченного ОГПУ по фамилии Гудзь. Житие умалчивает, почему.
За последние 10 лет я перечитала жития всех новомучеников Церкви Русской, прославленных для общецерковного почитания, и свидетельствую: это уникальнейший случай. Такого не было и не могло быть. Есть только единичные свидетельства об освобождении из уз новомучеников по решению должностных лиц. Этим решениям предшествовало как минимум чудо. Святой либо указывал сотруднику ОГПУ на приближающееся горе, грозящее его семье, либо исцелял очень близких людей от смертельных недугов. Мы не знаем, что произошло между владыкой Серафимом и сотрудником ОГПУ по фамилии Гудзь. Пусть это останется тайной. Тайной преображения души мучителя в освободителя.
После освобождения из Бутырки отец Серафим поселился в Воскресенском Феодоровском женском монастыре около города Шуи Владимирской области. На тот момент одна из дочерей владыки приняла монашеский постриг с именем Серафима.
Мир и радость – так можно описать годы жизни святителя в монастыре. Остается только удивляться, как власти обходили стороной обитель в своих мероприятиях по искоренению православной веры на русской земле, но их действительно не трогали.
В 1928 году будущего святителя назначили управляющим Ленинградской епархией. Первое, что сделал владыка, – категорически запретил проведение исповеди во время литургии, а также общую исповедь. Святитель Серафим подчеркивал важность молитвенного состояния во время литургии: «Дух Святой пресуществляет на престоле Дары, но Он сходит и на каждого из нас, обновляет наши души, умственные силы, всякая молитва, если она произносится от всего сердца, будет исполнена».
Владыка активно благотворил. Он помогал детям-сиротам, бывшим военным, искалеченным войной, организовывал школы, библиотеки и столовые. Он писал длинные проникновенные письма духовным детям, коих у него было множество. Вникал в проблемы, подсказывал, наставлял, выделяя при этом в качестве основного духовное здоровье своих чад. Он был внимателен и добр не только к живым, но и к уже отошедшим ко Господу.
Священномученик Серафим помогал детям-сиротам, бывшим военным, искалеченным войной, организовывал школы, библиотеки и столовые
Святитель Серафим (Чичагов) лично в 1929 году хоронил священномученика Илариона (Троицкого), умершего от тифа на этапе пересылки в Казахстан. Хоронил в своем личном белом архиерейском облачении. Тело владыки Илариона выдали в лохмотьях в грубо сколоченном гробу. Святитель Серафим переоблачил тело священномученика, переложил в другой гроб и сам лично служил отпевание в сонме священнослужителей.
В 1933 году владыка был отправлен на покой. Святителю к тому моменту было 77 лет. Здоровье его сильно расстроено. Гипертония, одышка, водянка. Ему было тяжело выходить из дома.
30 июля 1937 года вышел в свет приказ НКВД СССР № 00447. Мне очень часто приходится ссылаться на этот документ, когда я говорю или пишу о новомучениках. Этим документом был дан старт крупнейшей операции «Большого террора». Установленные приказом квоты выглядели так: репрессировать 268,95 тысяч человек, из которых 75,95 тысяч – расстрелять. На основании этого приказа с августа 1937 года по ноябрь 1938 года репрессировано 770 000 человек: 390 000 человек были репрессированы по первой категории – казнены, 380 000 человек репрессированы по второй категории – отправлены в лагеря ГУЛАГа (сколько из них выжило – вопрос сложный). Таким образом, установленные приказом первоначально квоты были превышены в несколько раз.
После выхода приказа № 00447 количество арестованных священнослужителей, монахов и верующих мирян возросло в разы. Не нужны были поводы, причины, основания для арестов. Достаточным основанием признавалась вера в Бога.
Отца Серафима арестовали в ноябре 1937 года, через неполных 4 месяца после выхода приказа № 00447. В Таганскую тюрьму 81-летнего владыку везли на машине скорой помощи – так он был плох здоровьем. Тяжелобольной, и без того немощный в силу возраста, владыка Серафим был вынужден пребывать в застенках, в переполненных камерах в нечеловеческих условиях.
Не нужны были поводы, причины, основания для арестов. Достаточным основанием признавалась вера в Бога
Мы ничего не знаем о последних неделях жизни страдальца. Он, всю жизнь творивший посредством слова, написавший столько замечательных трудов, не оставил нам ни строчки о времени, проведенном в застенках. Ведь многие писали. Хоть что-то. Хоть пару строчек родным. Отец Серафим не написал ни слова.
Что творилось в тюрьмах НКВД в 1937-м? Это хорошо известно из свидетельств новомучеников. Священнослужителей специально сажали в камеры к лютым уголовникам, чтобы те издевались над мучениками между допросами. На самих допросах часто применялись пытки. Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) описал технологию «конвейерного допроса», когда допрашиваемому не давали спать несколько суток подряд; следователи менялись, а допрашиваемый оставался на месте. Про антисанитарию, спертый воздух, скудость еды и отсутствие воды не стоит и упоминать. Это малая часть тех жестокостей, которые были нормой для тюремного содержания верных чад Божиих.
К физическим страданиям прибавлялись и моральные. Священнослужителей принуждали к снятию сана, отречению от Христа, от веры в Бога. За это обещалась свобода и жизнь, а если признание произойдет в клубе при большом скоплении народа – еще и приличная денежная должность, например, бухгалтера на производстве или в преуспевающем колхозе. Ведь священники были в основном хорошо образованными людьми.
Отец Серафим был не просто священником, он был архиепископом, фигурой, знаковой для Православной Церкви. Его авторитет был очень велик. Сломить такую личность было очень выгодно для интересов богоборческой власти. Мы можем только предполагать. Но решение, принятое в отношении владыки, подтверждает эти предположения.
Сатанинская злоба богоборцев была безумна: 81-летнего тяжелобольного святителя приговорили к расстрелу. Приговор был вынесен 7 декабря 1937 года. В нем фигурировало имя не только владыки, в расстрельных списках значилось еще несколько десятков человек. Их расстреливали партиями несколько дней. Владыка попал в последнюю партию.
Святитель Серафим в последние дни перед расстрелом. Фото из архивов КГБ
|
Святитель Серафим был казнен 11 декабря 1937 года на полигоне НКВД Бутово.
Но оставлены нам в духовное наследие пророческие слова священномученика Серафима: «Православная Церковь сейчас переживает время испытаний. Кто останется сейчас верен Святой Апостольской Церкви – тот спасен будет. Многие сейчас из-за преследований отходят от Церкви, другие даже предают ее. Но из истории хорошо известно, что и раньше были гонения, но все они окончились торжеством христианства. Так будет и с этим гонением. Оно окончится, и православие снова восторжествует. Сейчас многие страдают за веру, но это – золото очищается в духовном горниле испытаний. После этого будет столько священномучеников, пострадавших за веру Христову, сколько не помнит вся история христианства».
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.