Главная > Журнал > Святые и подвижники благочестия > Вслед за Преподобным

Вслед за Преподобным

Светлана Рыбакова

Распечатать

Лена открыла глаза и зажмурилась: потолок над ней вертелся с невероятной скоростью, словно ее крутили на центрифуге. У постели стоял тазик, ее рвало, как при корабельной качке.

Недавно приезжала скорая, врач, человек восточного вида, наверное, не очень уверенный в себе, предложил ужаснувшейся маме накапать в стакан 60 капель корвалола, 40 – пустырника и 40 – валерьянки, а Лене – выпить эту гремучую смесь. Посидев немного, он собрался и уехал, сказав, что должно стать легче. Лена вновь осталась с глазу на глаз с неопознанной болезнью.

Соседка Таня колола сосудорасширяющее лекарство, но в ответ на ее заботу и лечение Лену вновь рвало, уже желчью. Сейчас Таня с мамой сидели и тихо переговаривались.

«Словно при покойнике», – подумала Лена с полубредовой иронией. Сдаваться она не собиралась и вновь начала Иисусову молитву.

– Будем опять вызывать скорую, улучшений-то нет, – решила мама.

Очередной врач, взглянув на Лену, сказал: «Собирайтесь». Встать не получилось, ноги отказывали. Мама помогала одеться. Полусогнувшись, девушка еле добралась до скорой. Носилки оказались очень неудобными для лежания, а в окне, куда смотреть она опасалась, мелькали распускавшиеся деревья.

– Куда ж такое пекло в мае? – недоумевал шофер. – И главное, как резко подскочило.

– Приехали! – обернулся доктор к Лене. – Сейчас каталку привезут.

«Дождалась своего звездного часа», – опять с насмешкой подумала Лена.

Под громкое дребезжание колес каталки она въехала в приемный покой. На вопросы сестры отвечала мама, потом отдала документы. У Лены, словно все происходило во сне, померили давление, еще что-то обследовали.

Каталка задребезжала дальше по коридору и, скакнув на порожке входа в неврологическое отделение, остановилась у стены между палатами.

– У нас сейчас нет свободных мест, – услышала Лена над собой тихий голос, – привезли много бабушек. Сами видите, какая погода. Вашей дочери придется несколько дней полежать здесь.

– Куда деваться, выбора нет, – вздохнула мама.

Врач обследовала Лену. Попросила открыть глаза и посмотреть на ее молоточек. Проделала другие манипуляции.

– Что со мной? – глухо спросила пациентка.

– Похоже, вертебро-базилярная недостаточность.

– И откуда такое свалилось на мою бедовую маковку? – Лена пыталась шутить.

– Это нарушение мозгового кровообращения. Мы вас обследуем, разберемся. Причины этого самые разные, бывают и очень серьезные. Однако в последнее время замечено, что у пациентов обычно это случается от переутомления, организм не выдерживает нагрузок и дает сбой. Сейчас принесут капельницу, станет легче. Вставать будет нельзя пять дней, если понадобится, то санитарка принесет судно.

– Смотрите, белка…. Ой-ей, бежит вверх по дереву… – раздались голоса в соседней палате.

Мама пошла посмотреть, что там случилось, но вскоре вернулась.

– За окном рыжая белка прямо летает с дерева на дерево.

– Белка и Стрелка, – Лена хотела посмотреть на маму, но увидела кружившиеся потолок и стену, а маму – конвульсивно подергивающуюся, и закончила, – в колесе обозрения.

Мама погладила дочь по голове:

– Ты понимаешь, таких не берут в космонавты, – Лена изобразила подобие улыбки. – А я ведь собралась идти крестным ходом до Лавры на преподобного Сергия, – вспомнила она. – Как же это теперь сделать? Семисотлетие, такое ведь раз в жизни бывает, пропустить невозможно.

– До этого еще далеко. Выздоровеешь, – утешила ее мама.

Рядом с ними бесшумно появилась медсестра, сразу нашла послушную вену, открыла висящий на капельнице физраствор, и через некоторое время потолок перестал вращаться над головой. Лена наконец без боли в мозгу посмотрела на маму, стоящую рядом.

– Слава Богу, мне уже действительно полегче, потолок не вертится. Не переживай, дорогая, все будет хорошо.

Мама в ответ кивнула головой.

Лена вдруг вспомнила, как отец Владимир недавно сказал ей полушутя-полусерьезно: «Отдыхать, отдыхать, а то загремите… и падение великое будет». Но душа Лены жаждала подвигов. Девушка совсем недавно стала заведующей книжной лавкой, и хотелось, чтобы все было в порядке: учтено и стояло по полочкам, лучше всех. Она уходила домой в двенадцатом часу ночи, а работы все не убавлялось. Лена не захотела услышать и принять, хотя бы к сведению, слова настоятеля храма. Теперь же она лежала посреди длинного коридора на каталке и вспоминала, что в подобных случаях надо думать: «Благо мне, Господи, яко смирил мя еси».

Мимо, гремя огромными пустыми кастрюлями, проехала тележка. Толстая женщина сказала: «Скоро обед привезу, накормлю. Не горюй». Но Лену до сих пор тошнило, и она испугано покачало головой.

– Мама, ты уж иди домой. Намучилась со мной.

– Вечером приду.

– Не надо, отдыхай. И я теперь наконец отдохну. Все слава Богу.

Мама ушла. Девушка закрыла глаза, стала вспоминать: «Батюшка говорил, что я мало благодарю Бога, поэтому часто унываю. Понятно, когда за радости благодаришь, а если скорбь напала, тогда как?»

Однако сейчас, лежа на каталке, она поняла, как ужасно утомилась, и что эта болезнь – забота Божия о ней. Теперь можно отдыхать, ни о чем не волнуясь. Неожиданно душа Лены исторгла вопль благодарения: «Господи, благодарю Тебя, что Ты дал мне передышку. Ты же знаешь, как я безумно устала, и отправил отдыхать. Спать хочется… Благодарю Тебя за каталку, без нее лежать было бы совсем невозможно... Как хорошо, что Ты со мной…»

Лежа на каталке, она поняла, как ужасно утомилась, и что эта болезнь – забота Божия о ней

В ответ Лену вдруг окатило волной счастья. Внезапное тепло разлилось по всем частям и суставам ее тела, а душу охватило веяние спокойной радости. Даже тихие слезы выступили на глаза от переполнившего ее блаженства. Она поняла, что это была любовь, исходящая от Бога. Любовь, которая пронизывала и охватывала все ее существо, отзываясь в ней детской преданностью и столь же бескорыстной любовью к своему Создателю. И не было ни границ, ни глубины этой всеобъемлющей и всепронизывающей любви

Ни до этого случая, ни потом Лена такого чувства больше не испытывала. Но тогда, в больнице, ее все время наполняло чувство безграничного счастья. И когда в жизни случались скорби, она вспоминала это благодатное чувство, успокаивалась с мыслью, что так угодно Богу, значит, это нужно для ее спасения. Бог ее видит и слышит.

Вечером появились посетители, навещавшие родных и близких. Заметив девушку, лежащую на каталке в общем коридоре, они с жалостью отводили глаза. А Лене хотелось сказать им всем: «Не переживайте, дорогие, мне невыразимо хорошо».

В первую больничную ночь Лену поразили и даже напугали две инсультные бабушки из «тяжелой» палаты, и она дала себе слово дальше вести жизнь разумную и размеренную. Трудоголизм – это тоже страсть, но особенная. А страсти, как известно, чреваты последствиями.

– Надо Турову привязать к кровати, а то опять ночью в путешествие отправится. В коридоре каталка стоит, перевернет еще. – Услышала Лена голос медсестры.

– Да, она вчера бродила по палатам, – поддержала ее другая. – Лучше привяжи.

А ближе к полночи началось.

Вдруг, вероятно, больная Турова высоким фальцетом призвала:

– Пойдем в поход!

Внезапно чей-то женский бас ей возразил:

– Будем писать диктант… Достали из портфеля тетрадки и ручки.

– Поход, – упрямился первый голос.

– Это кто нарушает дисциплину? Руки сложили перед собой.

– А я пойду…

– Сейчас поставлю неуд и выгоню из класса, – басила возмущенная бабушка. – Пишите: «Была прекрасная погода…»

– Это что за шум в двенадцать ночи? – строго спросила медсестра. – Сейчас поставлю уколы. Все уже спят.

«Тяжелая» палата затихла. А Лена, глядя на белый, «усмиренный» потолок, тоже скоро успокоилась и уснула все в том же, не покидавшем ее умиротворенном состоянии духа.

Быстро прошла неделя отдыха и каталочной безмятежности. Затем Лену перевезли в палату, на освободившееся место, и тут она узнала почем фунт лиха.

В палате между окнами, высоко на стене висел телевизор, и болящие старушки, в основном слышавшие плохо, до одури смотрели в его орущий голубой экран. Что там шло, им, видимо, было все равно, поэтому их рогатый квадратноголовый кумир вещал с утра до вечера.

Но Господь Лену и здесь не оставлял: душа пребывала в покое. Девушке уже разрешали вставать. Она выходила из палаты и полулежала в коридоре на диване, удивляясь, откуда у инсультных бабушек столько сил, чтобы выдерживать этого виртуального «вурдалака». «На каталке было в сто раз лучше, полная свобода», – думала она.

Однако прошло и это. Девушку выписали домой, куда она возвращалась с твердым намерением изменить свою жизнь, а главное, слушаться старших и опытных людей.

В больнице ее навещала подруга Таня. Она сочувственно смотрела на Лену, лежащую на каталке, а потом сказала:

– Мне твои труды казались не совсем нормальными. А не было ли в этом тщеславия? Чтобы тебя похвалили, сказали: «Вот она – лучшая заведующая нашей лавкой»?

– Вероятно, и тщеславие было. Но, скорее, какое-то наваждение. Безумное напряжение, чтобы сделать все и сразу, успеть больше и лучше. Как будто за мной кто-то гонится. Света Божьего не видела, не гуляла, не успевали ни с кем пообщаться, все время за компьютером: быстрей, быстрей... Сейчас наступила свобода от навязчивой идеи навести абсолютный порядок.

– Идейка-то хорошая, конечно, но невыполнимая. А значит, от лукавого, – подытожила Таня их разговор.

Они обоюдно решили, что теперь Лена будет жить осторожно и не будет самочинствовать.

Для начала она составила расписание своей жизни. Но, к удивлению Лены, когда нужно было заканчивать работу, оторваться было очень трудно. Она даже сердилась на тех, кто напоминал, что ей уже пора домой. Поэтому самочувствие ее вновь стало ухудшаться. Лена с тоской и страхом подумывала о больнице.

Однако приблизилось празднование 700-летия со дня рождения преподобного Сергия Радонежского. Вся православная Русь пришла в движение. Лена еще зимой собиралась идти со всеми крестным ходом. Но теперь, находясь в таком шатком состоянии, она стала сомневаться.

Приблизилось 700-летие со дня рождения преподобного Сергия Радонежского. Вся православная Русь пришла в движение

На душе было неспокойно. Протяженность крестного хода – пятнадцать километров, предполагалась жара до тридцати двух градусов. А у Лены на резкое потепление уже и головокружения начались. Маме тоже было страшно. Однако они все же решились идти. Девушка взяла для этого небольшой отпуск.

Опыта в таких делах у Лены не было никакого. Она, конечно, ходила крестными ходами по Москве, но это были совсем другие расстояния, да к тому же не пересеченная местность.

Идти она решила в легких шлепках, потому что обещали сильную жару.

– Лен, когда мы ходили в походы, то надевали кеды, или, как сейчас называется, кроссовки, а в шлепках ты ноги натрешь.

– Ты что, в такую жару в кроссовках? Запаришься.

– Ну хоть следки надень, ноги собьешь.

– Не хочется мне. Следки в шлепках некрасиво смотрятся.

С утра у Лены подкруживалась голова от жары и, наверное, от волнения. Но она успокоилась на мысли: «Хоть немного пройду, и то слава Богу».

Когда приехали в Хотьков монастырь, в Никольском соборе уже шло богослужение, возглавляемое Патриархом, в сослужении сонма иерархов и священнослужителей. Попасть туда уже было невозможно, мама с Леной присели на траву неподалеку от двух боголюбивых женщин, читавших акафист преподобному Сергию, и стали внимательно слушать.

Народ между тем все прибывал и прибывал. Люди проходили вперед, а Лена удивлялась, где же они там, как ей казалось, на небольшой площадке, помещаются? Потом выяснилось, что они проходили вперед по дороге.

В полдень зазвонили колокола. Все встали, а у Лены земля под ногами стала куда-то уплывать. «Ничего, – успокоила она себя, – в крайнем случае там бывает скорая помощь, помереть не дадут». В колонне они встали с делегацией туляков. У них был свой транспарант, оповещающий, откуда приехала группа. Рядом стояли мальчики, одетые в военный камуфляж, наверное, из военно-патриотического клуба. И вот шествие плавно двинулось вперед...

Закончилась узкая дорога, лежавшая между оградой монастыря и деревенскими домами, и неожиданно они вышли на широкую площадь. Перед Леной предстали залитые солнцем светлые врата Хотьковского монастыря. Море голов: впереди, сзади и со всех сторон. Лена встала на цыпочки, но не было видно ни начала, ни конца колонны.

Впереди, за монастырем: справа – цветочное поле, а слева – небольшая зеленая возвышенность, где стояло много-много хотьковцев. Они махали крестоходцам руками: провожали в путь. У Лены слезы навернулись от всего увиденного. Не ожидала, что так много людей соберется.

Впереди процессии шел Святейший Патриарх. Они с мамой этого не видели, зато чувствовали его по довольно быстрому темпу ходьбы. Шли, конечно, не бегом, но очень быстро, и вмиг оказались под железнодорожным мостом, где электрички бегают.

Женщины, как водится, запели тропарь Преподобному: «Иже добродетелей подвижник, яко истинный воин Христа Бога, на страсти вельми подвизался еси в жизни временней, в пениих, бдениих же и пощениих образ быв твоим учеником…» Народ присоединился.

Тут зазвонил Ленин телефон. Она услышала голос подруги Оли. У ее мужа-художника Сергея была дача в Сергиевом Посаде.

– Вы что, идете крестным ходом? Сережа хочет картину писать об этом. Пошел навстречу с фотоаппаратом. Если вам станет плоховато, может, к нам завернете?

– Не знаю, как и увидимся. Нас здесь так много: ни конца, ни края.

– В общем, он уже в пути.

Пока пели молитвы и шли стремительным шагом, Лена рассматривала Хотьково. Дома в основном ладненькие, заново покрашенные. «Люди стали жить лучше», – отметила она.

У обочин дорог стояли машины скорой помощи. Лена мимо них прямо пробежала. Походка у нее вдруг укрепилась, спина выпрямилась, и опять душу посетила радость непередаваемая, так бы и полетела. «Зачем мне скорая помощь»? – весело думала девушка.

Только с удивлением заметила, что все женщины вокруг идут в кроссовках и носках. Да еще мама из велией любви полила ее голову водой, капли попали в шлепанец, и через некоторое время стало больновато наступать на пятку.

Вышли в поле. «Вероятно, этим путем ходил когда-то и сам Преподобный, мы сейчас за ним следом течем. Он всю Русь пешком исходил», – подумала Лена. Невольно вспомнилось вдруг его житие. В русской истории с именем преподобного Сергия произошел удивительный парадокс. Юноша ушел в глухие леса с единственным желанием – стать смиренным безвестным иноком и пребывать до конца дней своих в пустыне и безмолвии, а стал учителем, миротворцем, примирителем и вдохновителем на подвиги князей, спасшим Россию. В 1380 году преподобный благословил Дмитрия Донского на Куликовскую битву, от исхода которой зависело – быть или не быть Русской земле. Тогда из тихой пустыни Русь в лице вождя своей рати услышала пророческий призыв: «Иди на безбожников смело, без колебания, и победишь». Во время кровавой Куликовской сечи прозорливый старец рассказывал братии, что делалось на поле сражения и называл имена павших. Преподобный Сергий укрепил дух русского народа, вдохнул в него веру в свое будущее. В жизнь нашего народа Преподобный вошел как «данный России воевода и чудотворец предивный».

Преподобный Сергий укрепил дух русского народа, вдохнул в него веру в свое будущее

Лена увидела впереди себя сибиряков: идут бодро, поют молитвы. Батюшка у них светловолосый русак, и видом такой могучий, молебен Преподобному по памяти служит, и у Лены с мамой, за ними устремившимися, сразу сил прибавилось.

Вдруг перед Леной оказалась знаменательная пара: старушка дряхлая свой костылек молодой отдала и взяла ее под руку, так и идут крестным ходом. Вот какие есть «женщины в русских селеньях». Еще и дети мимо несутся, взрослые так уже не могут...

На солнце иногда набегали облачка, тогда становилось прохладнее, а так жара стояла ужасная. (Потом рассказывали, что она под +38 градусов была.) По обочинам дороги под кустами бабушки сидят, женщины отдыхают. Может, с дистанции сошли, не понятно.

«Слава Богу, мы вперед бежим, – думает Лена. – Да, Святейший задал нам темпо-ритм». «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешную», – поет она вместе со всеми, а в уме перебирает имена всех родных и близких, болящих-недужных.

Часу во втором остановились на привал. Вытащили с мамой из котомок огурцы с картошкой, перекусили. Опять звонок:

– Лена, вы где? Сергуня в Семхоз пришел, ждет.

– Мы в поле сидим, на кочке. У нас привал, перекусываем.

Поднялись. Но почему-то вперед не стали никого пропускать. Объяснили, что надо постепенно отправляться, народа много, чтобы давки не было. Появилось время подойти к иконам, которые некоторые крестоходцы на носилках принесли.

Рядом бочка (в таких обычно квас продают) с питьевой водой. Лена решила наполнить бутылки, пока время есть. Все было очень хорошо организовано: вода холодная, колодезная, стояла на всем пути шествия. Но в этой толпе бочка была одна, а желающих сделать глоток воды много. Теснится народ, но не пихается, а пытается умалиться и, никого не придавив, проскользнуть к бочке и выйти обратно. И все люди улыбаются друг другу и кивают дружелюбно, стаканчики пластмассовые передают. Это маленькое искушение все преодолели со смирением. Лену это очень обрадовало, бальзам на душу! Потому что, когда разливают святую воду в храме, бывает по-разному.

За все время крестного хода она ни разу не заметила какого-либо недружелюбия и не слышала ни одного грубого слова. А народу было, как она потом узнала, тридцать тысяч. Люди со всей страны прибыли, незнакомые, а путь этот нелегкий все проделали в любви и мирном молитвенном духе. «Святый отче Сергий, моли Бога о нас!» Эта смиренная кротость и «милованное братолюбие» было основной чертой духовного устроения радонежского подвижника. Нигде в житии не найдем мы случая, чтобы авва Сергий проявлял гневливость, карал грешников или наказывал своих духовных чад. Вот с кого православный народ пример берет.

Нигде в житии не найдем мы случая, чтобы авва Сергий проявлял гневливость. Вот с кого православный народ пример берет

– Лена, – снова Оля звонит, – Сергуня видел начало крестного хода! Столько священников, говорит. Идут красивым строем. Впереди старцы. А вы где?

– Да мы в поле пока, не знаю в каком, Хотьковском, наверное.

– Он вас подождет.

Лена посмотрела на часы: двадцать минут третьего. Солнце еще в зените, облачка пропали. Жара.

«Господи, Иисусе Христе, помилуй мя грешную». Народ с молитвой вновь потек вперед. Дорога пошла в гору. Поднялись. «Сейчас, – думает Лена, – увижу конец крестного хода». Не тут-то было. Идут люди плотным строем с иконами и хоругвями, дорога поворачивает, а там опять народу видимо-невидимо. И впереди такая же картина. За весь путь так она и не увидела ни начала, ни конца этого крестного хода.

Вдруг перед ними появился человек в рубашке и пиджаке, совсем по теплому одет в такую жару, а по ботинкам видно – иностранец. Улыбается, все фотографирует, с горочки-то панорама красивая открылась: величественное шествие, поля, облака... «Да это наш иностранец, русский, – смотрит на него Лена. – Посторонние иностранцы, глядя на нас, уже бы давно у виска пальцем крутили: мол, это же надо, в наше время такие манифестации устраивать, отсталые темные люди и такое всякое. Хотя бывает и этих умников авва Сергий на истину наставляет».

Подошли к Семхозу. Лена посмотрела на часы: было уже без двадцати четыре. Позвонила:

– Оля, мы в Семхозе, а Сережа где?

– Ты знаешь, он спекся и домой пошел.

– За час немудрено. Да все нормально. Вряд ли мы бы здесь встретились. Нас так много идет…

Начались земли Сергиева Посада. Зеленое раздолье с бесконечной линией перелесков. Дома здесь все частные, есть очень богатые, настоящие виллы, а где-то и обыкновенные домики стоят. А Лена уже на пятку наступает с трудом, старается больше на пальцы опираться. Да и на второй ноге мозоль появилась. И постепенно становится она утицей-каракатицей. «А кто мне виноват? – сокрушается девушка. – Опять маму не послушалась. У нее опыт, хоть и не крестоходный, но все равно огромный, жизненный».

Мать с дочерью обогнала группа людей, слаженно поющая Иисусову молитву. Они ее попеременно выводили: сначала мужчины, а потом женщины, и таким необычным распевом. Очень красиво получалось. У Лены от их молитвы сразу жизненной силы прибавилось, так бы и побежала следом, но мама уже заметно подустала. И они пропустили их вперед. Потом их нагнала следующая группа богомольцев, тоже шедших с Иисусовой молитвой. И эти тоже вперед пробежали. Лена заметила, что когда сама читала Иисусову молитву, то не было такой бодрости, как при соборном молитвословии. Эти две группы богомольцев их словно на большой ладье обогнали, а они с мамой были как маленькие лодочки, одна уже крениться на бок начала.

По обочинам дороги стояли посадские жители и говорили: «Спасибо, что к нам пришли. Мы очень вам рады». Вдали сияли отреставрированные белые стены с башнями Троице-Сергиевой Лавры. Лена заметила, что они светятся в любое время суток и самую разную погоду, в солнечный день и в пасмурный, потому что осиявает их нетварный свет горнего мира. Блещет на солнце купол Троицкой колокольни, а над ним возвышается, издалека заметное со всех четырех сторон, яблоко с крестом, вечное напоминание о государевой державе. Сверкает звездно-золотое пламя на голубых маковках Успенского собора, стоящего посреди обители огромным подсвечником с пятью поднебесными свечами-куполами. За тонко-изукрашенными стенами Трапезного храма виден шлем Троицкого собора, и сердце Лавры находится именно там. А когда смотришь на обитель сверху, с холма, что напротив нее находится, то видишь корабль, который вот-вот взметнется ввысь и уплывет в небесный простор.

Как и предупреждали волонтеры (и просили быть осторожными), впереди начался крутой спуск, а затем мостик через речку. Пошли узкие переулки частных домов и домиков. Местные жители из своих дворов вынесли питьевую воду для крестоходцев. А некоторые хозяева протянули шланги на улицы и стали поливать всех, кто желал освежиться.

К пяти часам они пришли к Благовещенскому полю, где уже стояли палатки для паломников, что приехали издалека. Но, к великому сожалению, ноги у Лены, вконец разбитые неудобной обувью, совсем не могли идти. С грустью она села, прямо как в евангельской притче, на кучу песка, насыпанного у дома с окнами, выходившими на Благовещенское поле, и стала смотреть, как мимо проплывают колонны богомольцев: Саратов, Иваново, Удмуртия, Урал, Воронеж, Белоруссия, Омск. Крестоходцы проносили мимо иконы Воскресения Христова, Богородицы Иверской, преподобного Сергия, страстотерпца государя Николая Александровича…

«Там, в центре Благовещенского поля, Святейший Патриарх Кирилл сейчас служит молебен преподобному Сергию о мире и благоденствии земли Русской. А я тут на песке сижу, страдаю, – думала Лена. – Но Богу слава, что почти до конца дошла, без всякой скорой помощи».

– Лена, – вдруг обратилась к ней мама, – а ты выглядишь очень хорошо. Утром я боялась, что ты в обморок упадешь. А сейчас такая крепкая здоровячка.

Домой они возвращались счастливые, переполненные ликующей радостью. Душа к небесам устремилась, оторвалась от земной текучки, и как же ей стало хорошо и привольно! Мама бежала впереди, а Лена, сильно хромавшая, просила поиметь к дочери каплю человеколюбия и не нестись со скоростью урагана. По дороге она с удовольствием рассматривала преобразившийся, подремонтированный и покрашенный Сергиев Посад, славно убранный к празднику. Город самим своим появлением обязанный Троице-Сергиевой Лавре. Как говорится: «Без Троицы дом не строится».

Богослужения и торжества в Троице-Сергиевой Лавре продолжались, но Лена, потеряв на время возможность передвигаться в пространстве, могла смотреть их только по телевизору.

Однако душа ее все равно пела и радовалась. Это было настоящее торжество православия в России. В очередной раз все убедились, что русские люди любят Христа и почитают своего заступника и молитвенника преподобного Сергия Радонежского.

Лена бесконечно благодарила Бога, что никакие искушения и болезни не помешали ей встретить светлый юбилей преподобного.

Светлана Рыбакова 17 июля 2022

Издательство
Сретенского монастыря