«Прощай, грусть!» и другие рассказы
Книга священника Игоря Сильченкова «"Прощай, грусть!" и другие рассказы» будет интересна всем, кто любит непридуманные рассказы, истории из жизни священников и книги «Зеленой серии надежды».
Сохранить имя
Постыдимся хотя бы зверей. У зверей всё общее: и
земля, и источники, и пастбища, и горы, и леса. А
человек делается свирепее зверя, говоря эти холодные
слова: «То твое, а это мое».
Святитель Иоанн Златоуст
Мы не выбирали ни страну, где родимся, ни народ, в
котором родимся, ни время, в котором родимся, но
выбираем одно: быть людьми или нелюдями.
Патриарх Сербский Павел
Во дворе призывного пункта в Ереване было многолюдно. Второй день всеобщей мобилизации. То тут, то там стояли кучками мужчины всех возрастов с рюкзаками и спортивными сумками. Человек в форме капитана делал перекличку по списку. Названные откликались.
Прозвучало очередное:
– Мехмед Ованесян.
– Я, – парень откликнулся и автоматически поднял руку.
|
Близстоящая кучка мобилизованных, как по команде, повернулись к нему. Один не выдержал, поинтересовался с вызовом:
– Ты что, турок?
– Нет. Армянин.
– Кто же дал тебе такое имя?
– Долгая история. Назвали в честь прадеда. Чтоб имя не пропало.
***
Июль 1915 года в деревне Йогунолук неподалеку от горы Муса-Даг выдался на редкость жарким. Временами дул ветер со Средиземного моря, но большого толку от этого не было. Старики говорили, что нехорошим год задался с самого января, и день ото дня новости поступали одна хуже другой.
Со 2 января 1915 года турецкая армия терпела поражение за поражением, несла большие людские потери и отступала под натиском русских войск. Армяне – подданные Османской империи – всячески пытались избежать воинской повинности и не хотели воевать против единоверцев христиан.
В воздухе витало какое-то напряжение, как перед огромной грозой. Ущемленная национальная гордость турок требовала найти жертву, образ врага, на котором хотелось выместить всю злость за цепь неудач на фронте.
|
Весной 1915 года стоявшие у руля Османской империи младотурки начали планомерный геноцид армян, приступив к депортации и резне. В июле 1915 года каймакам Антиохии отдал приказ о депортации жителей Мусалера, или Муса-Дага, согласно которому жители в течение 8 дней обязаны были покинуть свои деревни.
Отряд конных жандармов приступил к насильственной депортации двух деревень.
***
Это утро пятилетняя Нуне запомнила на всю жизнь. Началось оно, как и те предыдущие. Огромная гора Муса-Даг покрывала тенью их двор. Наступивший день обещал быть жарким. Девочка выпила чашку молока от их козы и пошла к соседям во двор играть со своей подружкой Айсун. Понесла к ней новую куклу. Отношения между ее отцом Месропом Авакяном и соседом – турком Мехмедом Четином были самые теплые. Оба были ровесниками и женились почти одновременно. Так же со временем, как по заказу, у обоих родились дочери. Девочки так часто бегали друг к другу, что отцы поломали общий забор на заднем дворе, чтобы дети не ходили слишком большим кругом через ворота. Так было проще и удобнее. Правда, через этот лаз часто перебегали куры, но что не сделаешь ради удобства детей. А куры умом особым не отличаются, не все ли им равно, где склевывать зернышки – у себя или у соседей. Для них весь мир общий.
Мехмед сидел у дома и возился с упряжью, помахал Нуне рукой и улыбнулся в смоляные усы.
Сколько девочки провозились с куклой, Нуне не помнила. Вдруг раздались выстрелы, крики, душераздирающий вопль ее матери. Голос матери Нуне ни с чьим другим не спутала бы. Потом в комнату вбежал Мехмед с испуганным лицом. Ни слова не говоря, он схватил Нуне на руки и, прижимая к себе, бросился из дома.
Нуне мельком увидела свой горящий дом, конных жандармов с шашками и убитую мать во дворе.
Мехмед бежал с Нуне к концу двора и, обдавая горячим дыханием, шептал в ухо:
– Не смотри, не смотри. Ты беги быстро, не оглядывайся. Умоляю, не оглядывайся. Беги как можно быстрее…
Его затертая феска слетела на землю.
– Эй ты, стоять! – окрикнул его конный, размахивая шашкой.
Мехмед успел шепнуть:
– Я задержу его, – опустил Нуне на землю и крикнул: – Беги в горы.
Мехмед опустил Нуне на землю и крикнул: «Беги в горы. Я задержу жандарма»
А сам пошел к жандарму, поднимая руки к голове.
– Я свой.
Нуне бросилась наутек.
|
Только на секунду оглянулась назад. Конный со всего маху разрубил Мехмеда почти пополам.
Но догонять Нуне почему-то не стал. Слишком мелкой показалась добыча.
Что было дальше, Нуне не любила вспоминать. Все слилось в какой-то один долгий кошмар, состоящий из криков, выстрелов, распотрошенных трупов и страха, что вот-вот ее убьют…
***
Нуне единственная из всей семьи пережила тот страшный 1915 год, потом каким-то чудом пристала к группке беженцев, с ними пошла на север, подальше от того места. Гора, где пряталась Нуне, тоже нашла свое место в истории. Австрийский писатель Франц Верфель написал роман «Сорок дней Муса-Дага». Повзрослев в скитаниях, Нуне в 15 лет вышла замуж и назвала сына-первенца Мехмедом – в честь своего спасителя.
Умирая глубокой старухой, взяла с сына слово, что тот назовет этим именем внука. Чтобы память о самопожертвователе не потерялась.
23 февраля 2021
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.