Каждый сделал свой выбор

Мария Сараджишвили

Распечатать

Супа с мацони в тарелке осталось совсем мало. Ламара дала последнюю ложку свекрови и обтерла ее губы мокрой салфеткой.

– Вы сегодня молодец, мама. Почти все съели.

В ответ утвердительное мычание.

Ламара понесла тарелку на кухню. По дороге тарелка возьми и выскользни из рук.

– Это к счастью, – вслух произнесла Ламара и стала сметать осколки на совок.

Потом зарядила стирку в машинку. Взялась за швабру. Еще надо было окна успеть протереть. Очень уж мутные, дождями закапанные. И так вот изо дня в день одно и то же. Два года безвылазно и беспросветно. И впереди абстрактно неизменяемо. Сколько Бог даст. Раз уж вышла в 40 лет за Лексо, надо тянуть вот это, утомительное и неинтересное, сколько есть сил.

Вроде живут втроем, а посуды набирается порядком. Ламара мыла посуду и думала о своем. Так ли она представляла свою семейную жизнь? Нет, не так. Все-таки лелеяла в душе надежду, что в 40 лет еще сможет родить ребенка. Потому и пошла за Лексо, дважды разведенного, не задумываясь. Все-таки последний шанс. А то, что минусы выпирали сами, в глаза лезли, так то неважно. Главное, у него от прежних браков трое детей есть. Значит, не бездетный. А то, что выпивать любит, так какой грузин не пьет? Нет таких. Только язвенники и паралитики счастливое исключение. Но не про них речь.

Все-таки лелеяла в душе надежду, что в 40 лет еще сможет родить ребенка

Вначале дети Лексо заходили к отцу часто. Да, конечно, двигал ими в первую очередь материальный интерес.

– Папа, мне мобильный новый нужен.

– А у меня покрышка на велосипеде лопнула и без шлема я, как нищий, выгляжу.

Или просто прозаическое:

– Папа, дай 20 лари. Позарез нужно.

И Лексо давал, дарил, покупал. Себя и Ламару во всем урезал, но дети были на первом месте. Потому что дети – это святое. На этом вся Грузия испокон веку стоит и стоять будет. И три Шаха-Аббаса ничего в этом миропонимании не сделают.

К Ламаре дети, когда приходили к отцу, относились вежливо-прохладно. Мачеха – она и есть мачеха. Во всех сказках персонаж к восторгу и обожанию не располагающий, хотя Ламара готовилась к визитам и всегда пекла какие-то вкусняшки. Но все ее труды были неоцененными по достоинству. Опять-таки из-за ее статуса мачехи. И хоть поросенка жареного на стол поставь, лучше бы не стало.

Ламара относилась к этому философски. Выше головы не прыгнешь. И продолжала готовить, варить, убирать и пропускать нелестное мимо ушей. Потому как меньше знаешь – лучше спишь.

Вскоре и визиты эти прекратились. Слегла с инсультом мать Лексо, старая Нестан, и уход за ней лег еще одним тяжеловесным бременем на Ламару. Ей даже пришлось уйти с работы и сесть безвылазно дома. Потому что женская доля такая. Ей, Ламаре, сподручнее.

Со своим ребенком у них с Лексо не получилось. Хотя вроде и наклевывался малыш. Да где тут его выносить, когда каждый день тяжесть ворочаешь. Слон и тот не осилит.

А свекровь все жила и жила, мычала, стонала, и крепкий организм боролся и цеплялся за жизнь чем только можно.

Вот в самый разгар этих невеселых мыслей и ворвался извне звонок мобильного легкой беззаботной трелью. Ламара вытерла руки о фартук и взяла самсунг сухой рукой, прижала к плечу. Звонила ее школьная подруга Нино.

– Ламара, танцуй. Шанс – один на миллион. В нашей деревне одна баба родила восьмого. Денег нет вообще. Не знают, куда деть эту девочку. Ребенок здоровый. Можно родителей уболтать, и напишут на тебя. Кое-кого подмазать, и все. Думай быстрее, а то найдутся усыновители очень быстро.

Ребенок здоровый. Можно родителей уболтать, и напишут на тебя

Сердце у Ламары забилось, будто стометровку бежала. И она, не раздумывая, крикнула в трубку:

– Беру! Только Лексо скажу. Скоро с работы придет.

– Целую, – чмокнула трубка и отключилась.

Ламара еле дождалась прихода мужа с работы. Задыхаясь, сообщила сногсшибательную новость. Лексо слушал ее молча, туча тучей. Потом дал волю гневу.

– Совсем сдурела? Зачем мне чужой ребенок, когда своих трое? Их еще на ноги ставить, женить, то-се, а тут ты с каким-то чужим ребенком!

– Я так хотела стать матерью. Столько молилась, чтоб Господь не забрал меня отсюда, так и не изведавшей счастья материнства.

– Э, хотела да перехотела. Время сейчас какое! Эти памперсы, соски, когда моя мать лежит. Ты не сможешь смотреть и за Нестан, и за этим ребенком. Короче, нет я сказал.

Ламара продолжала его упрашивать.

– Ради любви ко мне позволь взять этого ребенка!

– Ты сегодня совсем меня с ума свести хочешь? Какую такую любовь ты вспомнила, женщина? Я тебя в дом привел, чтоб было кому за нами смотреть, а ты тут выдумала неизвестно что. Аба, собирай свои вещи и убирайся. Может, дома мозги на место сядут.

Так оказалась Ламара в подъезде с наскоро собранным чемоданам.

Пошла к себе домой. Точнее, к брату с невесткой и сказала о своем плане. Хорошо, что тут ее поняли и поддержали.

– Бери, Ламара, эту девочку. Чужих детей не бывает. Как-нибудь поднимем общими усилиями. Звони своей подруге и скажи, что едем завтра в ее деревню ориентироваться на месте.

Через месяц после того исторического дня Ламара с замиранием сердца слушала, как агукает ее долгожданная дочка, и думала, что самая главная мечта в ее жизни сбылась, а то, что личная жизнь треснула, как та тарелка с мацони, так то преходящие мелочи жизни.

Про Лексо тоже дошли слухи, будто бы он в срочном порядке ищет жену, но почему-то дело никак не идет на лад. Самому смотреть за лежачей матерью еще то невеселое удовольствие.

Мария Сараджишвили 13 декабря 2021

Издательство
Сретенского монастыря