Главная > Журнал > Церковь > «Ищите и обрящете…» Путь к вере американского священника

«Ищите и обрящете…» Путь к вере американского священника

Протоиерей Питер Джексон

Распечатать

Моя супруга Стилиана Джексон росла в семье протестантских миссионеров, которые в равной степени принимали всех исповедующих Христа, вне зависимости от деноминации. Когда ей было пять лет, ее семья перебралась в Колумбию, где начала миссионерскую деятельность среди представителей индейского народа коги. Ее детство можно разделить, с одной стороны, на жизнь в глиняной лачуге с соломенной крышей, стиркой одежды в реке и приготовлением еды на костре, с другой – на жизнь с семьями других проповедников в миссионерском поселении, в котором были школа, магазин и больница.

Годы шли, и постепенно отец моей супруги стал сомневаться в богословских воззрениях протестантов-евангелистов. Он понял, что спасение подразумевает не единичное эмоциональное переживание, а возрастание в святости. Но, хотя ему удалось выявить проблемы протестантизма, сформулировать решение толком не получилось. Он продолжил придерживаться протестантской концепции так называемой «невидимой Церкви», состоящей из отдельных верующих, которые пытаются все делать самостоятельно и имеют при себе только Библию. Предоставленная сама себе, лишенная Церкви и каких-либо практических средств для достижения святости, Стилиана обнаружила, что впадает в грех и начинает злиться на Бога. Достигнуть святости, которой требует Бог, было просто невозможно.

Спасение подразумевает не единичное эмоциональное переживание, а возрастание в святости

Однажды, приехав в Соединенные Штаты, из окна бабушкиной машины она увидела красивую церковь и что-то сказала по этому поводу.

– Но это греческий православный храм, – ответила бабушка.

– Что это такое? – удивилась Стилиана.

– А они еще хуже католиков.

Позднее, будучи подростком, она прочитала роман «Братья Карамазовы», и ее поразило то, как в нем изображается Святая Русь. «Какое чудесное у них было христианство, – подумалось ей. – Жаль, что я не жила в России XIX века». В юности, работая медсестрой в Далласе, Стилиана заходила в каждую встречающуюся на ее пути церковь в надежде найти кого-то, кто сможет помочь. Где искать истинной святости и где народ Божий? Пытаясь найти церковь, которая ей поможет, моя будущая супруга чувствовала, будто Бог поддерживает ее и что еще есть те «семь тысяч человек, которые не преклонили колени перед Ваалом» (Рим. 11: 4). Но где они?

Я рос баптистом, потом – пресвитерианином, хотя мой отец настаивал, что деноминации не играют никакой роли, пока церковь «проповедует в соответствии с Библией». Тогда, еще будучи ребенком, я задавался вопросом, почему существует так много разных церквей, если каждая называет себя христианской. Когда мне было лет восемь, в библейском лагере мне предложили «принять Иисуса», и я стал самостоятельно читать Библию. В пятом-шестом классе школы я по средам вечером ходил на занятия церковной молодежной группы. Больше всего мне нравилась часть вопросов-ответов, хотя иногда ответы пастора казались слишком простыми и неубедительными. На одном из занятий кто-то спросил, почему в нашу Библию мы не включаем апокрифы. Чтобы убедить нас в том, что апокрифы – всего-навсего «сказки», пастор процитировал отрывок из книги Товита, когда ангел Рафаил говорит Товии возжечь печень и сердце рыбы, чтобы избавиться от демона (см.: Тов. 6: 3–8). Такой довод меня не убедил. В Писании есть куда более странные эпизоды, чем этот, и протестанты легко их принимают.

Однажды (была среда) пастор сказал, что мы уже достаточно взрослые для того, чтобы просить Бога показать нам, чем Он хочет, чтобы мы занимались в жизни. Я искренне желал служить Господу и стал серьезно молиться о том, чтобы Он, если у Него есть какие-то планы насчет меня, явил их мне. Уже в воскресенье к нам в церковь пришла семья миссионеров. Они рассказали о том, что работают над переводом Писания для одного индейского племени в Колумбии. Они говорили о тысячах людей, которые не могут читать Библию на родном языке, их язык даже не имеет письменной формы. Меня вдруг осенило, насколько я не ценю Библию, отношусь к ней как к чему-то само собой разумеющемуся. А если бы никто не перевел ее на английский язык? Мне всегда очень нравились языки, и я с полной уверенностью ощутил, что это скорый ответ на мою молитву: Бог призывал меня переводить Библию.

В старших классах школы я делал все, что было в моих силах, чтобы послужить Господу и подготовиться к миссионерской работе. Я не только пел в хоре и помогал в церковной библиотеке, но также во время каникул помогал проводить занятия с детьми по изучению Библии, они проводились в бедных районах города, а также с представителями латиноамериканской общины за городом. Однажды летом я отправился в Миссисипи, чтобы помочь восстановить дома местной христианской благотворительной организации. Мой мир расширялся, я встречался с разными христианами, но ответов на мои вопросы так и не появлялось. Почему существует так много форм христианства? Что такое пресвитерианин? Я пытался найти ответы в библиотечных книгах, но, к моему удивлению, в них было мало информации о церковной истории, и, казалось, никто из моего окружения о ней тоже ничего не знал.

Казалось, мои вопросы лишь множатся. Из того времени мне также вспоминается следующий эпизод: я сидел в церкви и смотрел на листовку, на которой было написано: «Служба поклонения». Я спросил себя: «Почему мы называем это поклонением? Мы поем о Боге. Проповедник говорит нам о Боге. Я слышу много шуток и объявлений. Нас веселит хор. А где поклонение?» Как только научился водить машину, посетил много разных церквей со школьными друзьями, но ни в одной не нашел ответов на свои вопросы и не увидел поклонения. Некоторые – как, к примеру, харизматики[1] – изображали поклонение, но оно никогда не казалось мне истинным. Я никогда не был в православном храме просто потому, что не знал ни одного православного. И полагал, что православие – всего-навсего экзотическая форма римского католичества.

Я полагал, что православие – всего-навсего экзотическая форма римского католичества

После окончания университета я переехал в Даллас и стал учиться у переводчиков Библии «Уиклиф»[2]. Их философия заключалась в том, что кроме Библии ничего не нужно и лучший способ проповеди – просто дать людям Библию на их родном языке. Захотят люди присоединиться к какой-либо церкви или пожелают создать собственную – это их дело. Меня также научили принципам динамической эквивалентности перевода. Согласно такому подходу, язык Библии необходимо «разъяснять», поскольку смысл часто может размываться ввиду поэтичности, метафоричности и символизма. Так как выражение «Сын Человеческий» было слишком необычным, чтобы его легко понять, оно переводилось как «Иисус». Так как слова кровь Христова – метонимия, обозначающая Его смерть, то лучше было сказать «смерть Христова», чем упоминать Его кровь. И если народ ничего не знал об овцах, но приносил в жертву свиней, адекватной заменой выражения «Агнец Божий» было бы… Ну, вы сами можете догадаться.

Живя в Далласе, я познакомился со Стилианой, она там работала медсестрой. Родители моей будущей жены были потрясены недавним похищением ее брата (его четыре с половиной месяца удерживали левые террористы), поэтому решили отправить ее на некоторое время в США. После свадьбы мы переехали в Колумбию, чтобы возобновить работу по переводу Библии, которую ее родители отложили десять лет назад. Семья Стилианы воспитывала мальчика народности коги, Альфонсо, он помогал им переводить некоторые отрывки из Нового Завета на язык коги (они не говорят по-испански), хотя жаловался, что еще слишком юн для столь ответственного дела. Когда Альфонсо вырос, он вернулся в места обитания коги, и семья супруги утратила с ним связь.

Когда мы приехали в Колумбию, я не знал точно, чем мне заниматься. Я никак не мог выучить язык коги (я тогда даже не говорил по-испански), и не было никого, кто мог бы мне помочь в переводе на него Писания. Промысл Божий скоро помог мне с разрешением этой проблемы. Сразу после нашего приезда в Колумбию, с гор спустился коги и принес письмо от Альфонсо, впервые за десять лет от него пришло известие. В письме сообщалось, что теперь он готов возобновить работу по переводу Библии. Он и понятия не имел, что именно с таким намерением в Колумбию только что прибыл я.

Спустя несколько лет я знал язык коги достаточно хорошо, чтобы вместе с Альфонсо переводить Писание. Это был трудно не только ввиду сложности языка, но также потому, что я понял, насколько поверхностно знаю Писание. Когда вам приходится переводить что-то на другой язык, нужно хорошо понимать, о чем идет речь. Я вдруг осознал, что не уверен в том, что на самом деле обозначают ключевые понятия: оправдание, благодать, благословение, святость, даже спасение. Как возможно это выразить на языке коги? Как мне нужно было объяснить Альфонсо, что они значат, если я сам этого не понимал? На перевод всего Нового Завета и книги Бытия ушло восемь лет. В этот период я также интенсивно изучал тексты на греческом и на иврите. В процессе я понял, что христианство, в котором я рос, мало напоминало то христианство, которое открывал для себя в оригинальных текстах Писания.

Я стал изучать церковную историю, которую раньше мне никто не рекомендовал читать. Мне внушали, что в период между апостолами и Мартином Лютером ничего важного не произошло. Считалось, что Церковь в первые же века впала в ересь и до Реформации никто толком не понимал, что такое христианство. Теперь же я понимал, чего был лишен. Также осознал, что на Запад – и на Рим, и на протестантов – излишнее воздействие оказал Августин, и его влияние не было соразмерно влиянию более древних восточных отцов, которые, в отличие от Августина, читали Священное Писание на греческом. Всеми этими мыслями я поделился со Стилианой. Она ответила: «Хорошо. Если у греческих отцов все было верно, то, наверное, стоит рассмотреть Греческую Церковь». «Ты имеешь в виду греческое православие?», – спросил я. Казалось, об этом не могло быть и речи. Я думал, что так как они настолько похожи на римо-католиков, то какой бы истине они ни учили когда-то, теперь все было утрачено.

Тем не менее наши убеждения становились все более и более православными, и это приводило в недоумение наших друзей. В церкви, которую мы посещали, меня назначили ответственным за взрослую группу в воскресной школе. Начиная занятия, я думал, что мы будем просто проводить обсуждение евангельских отрывков за круглым столом, а Дух Святой Сам приведет нас к Истине. Но скоро выяснилось, что у каждого из нас собственной взгляд на Истину: в группе из десяти человек могло быть одиннадцать разных мнений. В конце каждого занятия различия в наших взглядах становились все более глубокими и каждый все больше убеждался в собственной позиции. Но суда высшей инстанции у нас не было. Так где же Истина? Когда мне предложили произнести проповедь, я был склонен говорить на такие темы, как пост, стремление к святости и опасность впадения в ересь. Такие непротестантские воззрения воспринимались холодно.

Меня будто поразило молнией. Понял, что Церковь греческих отцов существует по сей день

Когда Стилиану попросили возглавить детскую воскресную школу, она решила заменить все материалы, в которых об Иисусе обычно говорилось как о нашем «приятеле», а также в которых была страница, где ребенок, чтобы «получить спасение», мог просто написать свое имя над пунктирной линией. Она заказала материалы у всевозможных издателей литературы для протестантских воскресных школ. К ее ужасу, все эти материалы были одинаковые. Мы решили: если это протестантизм, тогда мы не протестанты. Но понимали, что мы и не римо-католики. Итак, кто же мы? В конце концов, нам пришлось перестать водить сыновей в библейский клуб в церкви баптистов. Они получали очки за заучивание отрывков из Библии, которые неизменно вырывались из контекста и как-либо искажались. Однажды их заставили учить следующее: В начале было Слово […] Всё через Него начало быть […] (см.: Ин. 1: 1–3). Сам отрывок проводился точно, но на сопровождавших его иллюстрациях изображалась огромная сияющая Библия, парящая над водой. Посыл очевиден: Библия – это Слово, поэтому мир сотворила Библия. Это стало последней каплей. Мы забрали наших мальчишек из клуба, это шокировало миссионерскую общину.

Вскоре мы на некоторое время поехали в США. Однажды, когда мы были в Миннеаполисе, Стилиана вернулась домой с распродажи с книгой, которая, по ее мнению, могла меня заинтересовать. Это была «Православная Церковь» митрополита Каллиста (Уэра). Меня будто поразило молнией. Понял, что Церковь греческих отцов существует по сей день. Почему я никогда раньше не смотрел в этом направлении? На первой же странице митрополит Каллист цитирует А. С. Хомякова, который говорит, что все, известное Западу, сводится к одной величине а. «Предшествует ли ей положительный знак плюса, как у римо-католиков, или отрицательный знак минуса, как у протестантов, а остается той же самой величиной»[3]. Мой мозг буквально взрывался от осознания того, что существует христианская традиция, в рамках которой католики и протестанты рассматриваются как две стороны одной медали! Передо мной открылась целая terra incognita[4], столь новая и в то же время столь древняя. Вот обожение и синергия, семь Вселенских Соборов, исихазм, гора Афон, два тысячелетия святых, о которых я никогда не слышал. Всю неделю Стилиана слушала, как я восхищался книгой, говоря:

– Наверное, это она!

– Она? Что за она? – спросила супруга.

– Церковь, – ответил я.

– Но ты ведь не веришь, что существует Церковь, – напомнила она.

– Ну, возможно, она все же есть.

В следующее воскресенье Стилиана спросила, в какую церковь мы пойдем.

– Ой, думаю, в ту же церковь, в которую и ходили.

– Но почему? Ты всю неделю говорил: «Православная Церковь это, Православная Церковь то», а теперь хочешь вернуться в ту церковь, в которую мы и ходили?

– Но ты не понимаешь, – я стал пытаться объяснить, – нельзя просто взять и прийти. Они должны впустить нас. Кроме того, они могут даже не говорить по-английски.

– Хорошо, тогда позвони и спроси, – предложила супруга.

Я наобум выбрал храм ПЦА[5] (впоследствии окажется, что именно в нем служил святой праведный Алексий Товт[6]). Дьякон заверил нас в том, что нам, безусловно, будут рады, и, когда он встретил нас у двери, сказал: «Вы пришли в особый день. Сегодня Пятидесятница».

Передо мной открылась целая terra incognita, столь новая и в то же время столь древняя

Войдя в храм, мы ощутили присутствие Бога так, как никогда раньше. Что было иначе? Мы не могли точно определить. Когда Стилиана впервые увидела иконы, ее реакция была следующей: «Это римо-католики». Но потом она подумала: «Нет, они другие». Супруга выросла в Латинской Америке, где Римско-католическая церковь особенно испорченная и напоминающая язычников, Стилиану окружало много католических церквей, видя их иконы, она всегда питала к ним отвращение и ощущала духовное угнетение. Аналогичные чувства были у меня на Филиппинах. Но иконы в православном храме у нас вовсе не вызывали отторжения, а даже притягивали. Атмосфера была совсем не тяжелой, в ней даже царила особая легкость. День был жаркий, наши сыновья вели себя неспокойно, служили преимущественно на церковнославянском, но служба все равно была чудесной. Стилиана потом сказала: «Не знаю, что это было, но я теперь уже не буду прежней». До нашего отъезда в Колумбию оставалось все несколько недель, и за это время мы посетили разные приходы, чтобы узнать как можно больше. В следующее воскресенье мы пошли на приход, где служили по-английски. Читая слова Божественной литургии, Стилиана плакала и плакала. Они говорили все, что должно быть сказано: «Господи, помилуй. Дне всего совершенна, свята, мирна и безгрешна, у Господа просим […], добраго ответа на Страшнем судищи Христове […] подай, Господи». Один священник был к нам особенно добр, он дал нам множество православных книг и предложил навестить нас в Колумбии. На его приходе Стилиана пережила то, что позволило ей сделать большой шаг вперед. Дело в том, что во время вечерни ее смутили всевозможные поклоны и формальности, столь для нее непривычные. В конце службы я спросил, не хочет ли она приложиться к кресту. «Они делают это как-то очень странно, – пробурчала Стилиана. – Я не буду ни к чему прикладываться». На следующее утро, на утрене, она вошла в храм и увидела, что изображенный в апсиде Христос взирает на нее неодобрительно. Мнение супруги вдруг переменилось, и она пообещала прикладываться ко всему, к чему скажут. Прикладываясь к Евангелию, она поцеловала икону Распятия, лежащую в центре, и в этот момент увидела то, что до сей день не может выразить словами.

По возвращении в Боготу мы принялись читать все книги, что получили, многие наши вопросы и сомнения были наконец разрешены. Один вопрос, который был для нас, протестантов, особенно трудным – значение Богородицы. Мы видели столько заблуждений в Римской церкви. Чем отличалось православное понимание? Книга, которая помогла нам преодолеть все наши трудности, – «Как святая Православная Церковь чтила и чтит Божию Матерь» святителя Иоанна Сан-Францисского. Это то, что мы искали всю жизнь. Мы попытались найти в Боготе православный храм, но в конце концов узнали, что есть лишь небольшой недействующий греческий приход, находящийся в юрисдикции Константинополя. Пройдет целый год, прежде чем здесь будет служить кто-то из духовенства. За это время мы рассказали о найденной нами вере всем нашим знакомым, и, к нашему удивлению, многие проявили интерес. Но поскольку храма не было, мы могли только совершать службы мирским чином у нас дома. У меня к такой практике было неоднозначное отношение, потому что я понимал, что то, что мы делаем, мало напоминает православное богослужение. У нас не было икон, мы не знали, как петь, я боялся, что из-за нас люди подумают, что православие – одна из форм протестантизма. Мы постепенно установили связь с представителями греческой общины, но им мирские службы были неинтересны, нам сказали: «Просто ждите священника».

Мы хотели не просто сами быть православными, но также чувствовали потребность в том, чтобы начать православную миссию. Мы стали искать всевозможную православную литературу на испанском, но ее было (и по-прежнему остается) мало. Мне пришлось что-то перевести самому, чтобы поделиться с друзьями в Колумбии. Наибольшую помощь мы получили от одного православного монастыря в Техасе. Они отправили нам книги на испанском языке, которые, как мы узнали, были изначально изданы Русской Зарубежной Церковью в Чили. Мы были рады тому, что в Южной Америке уже есть православие и что предпринимались попытки проповеди испаноязычным неправославным людям. Мы также постепенно осознали, что из всех православных книг, которые были у нас, наиболее назидательные, наиболее серьезные и более всего соответствующие нашему пониманию православия были изданы старостильниками[7]. В конечном итоге я написал в Свято-Троицкий монастырь, расположенный в Джорданвилле, и мы получили письма от отца Луки (Марьянки), ныне епископа Сиракузского и игумена Свято-Троицкого монастыря, а также епископа Илариона (Капрала), впоследствии митрополита и первоиерарха РПЦЗ[8]. Они также направили нам книги, в которых содержалось больше информации об экуменизме и модернизме (вопросах, которые нас тревожили), а также об участии столь многих православных юрисдикций во Всемирном Совете Церквей[9]. После того, как мы некоторое время пытались быть православными «по переписке», пришли к выводу, что нам нужно жить в православной общине. Мы продали нашу машину и мебель и с благословения владыки Илариона переехали в Джорданвилл, где я поступил в Свято-Троицкую семинарию.

Свято-Троицкий монастырь (Джорданвилл)

Мы с полной уверенностью ощущали, что нам нужно будет вернуться в Колумбию и начать там миссию. Это единственная страна Южной Америки, в которой нет ни одного действующего прихода. Там живут православные, у которых нет никакой возможности молиться во время храмового богослужения. За время жизни там мы многим рассказали о православии и, к нашему удивлению, многие заинтересовались. Когда они хотели прийти в наш храм, мы с болью в сердце говорили, что здесь нет ни одного. Мы даже познакомились с молодым человеком по имени Хавьер, который бросил учебу в католической семинарии. Изучая церковную историю, он понял, что Рим впал в ересь, поэтому он стал искать Православную Церковь, в конечном итоге он вышел на нас, это произошло незадолго до того, как мы уехали из страны. Мы понимали, что по одной лишь этой причине в Колумбии нужно насадить православие. Но знали, что таких, как Хавьер, разочаровавшихся в Риме, очень много.

Мы хотели не просто быть православными, но начать православную миссию

Завершив учебу в Свято-Троицкой семинарии и став священником, я в течение пятнадцати лет служил на приходе в городе Буффало в штате Нью-Йорк. В 2014 году мы с матушкой переехали во Флориду, в город Майами, чтобы там служить на испаноязычном приходе. Оттуда нам стало проще совершать миссионерские поездки в Колумбию. По благословению епископа Каракасского и Южно-Американского Иоанна (Берзиня), мы организовали в Колумбии, в городе Санта-Марта, православную миссию. У нас уже есть там собственность, и мы планируем построить первый русский православный храм в Колумбии. Если будет на то воля Божия, приступим к исполнению задуманного в 2023 году. Приход будет посвящен святым Женам-мироносицам, поскольку город называется Санта-Марта (в честь святой Марфы, сестры Лазаря и Марии), он располагается в департаменте Магдалена. Уже есть молодой человек народности коги, Альберто, который очень интересуется православием и помогает нам переводить молитвы и службы на свой родной язык. Мы уже издали катехизис на испанском языке и в настоящее время планируем издать на испанском языке молитвослов.

[1] Харизматическое движение – христианское движение, возникшее в основном внутри протестантских общин и провозглашающее, что в его деятельности проявляются дары Святого Духа – исцеления, пророчества, различение духов, чудотворения, знание иных языков (согласно словам апостола Павла (см.: 1 Кор. 12: 7–10)).

[2] Миссия переводчиков Библии «Уиклиф» – межконфессиональная организация, цель которой – перевод Библии на различные языки мира, в том числе небольших народов.

[3] Митрополит Каллист (Уэр). Православная Церковь. Пер. с англ. (Серия «Современное богословие»). М.: Издательство ББИ, 2012. С. 7.

[4] Лат. неизвестная земля.

[5] Принадлежащий юрисдикции Православной Церкви в Америке.

[6] Праведный Алексий Товт (†1909) ныне почитается как исповедник и защитник православия в Северной Америке. Он родился в 1854 на территории тогдашней Австро-Венгрии. Служил униатским священником. В 1889 году был направлен в Америку служить на униатском приходе. В 1890 году, после непростых отношений с католическим священноначалием, которое грозило выслать отца Алексия обратно в Европу, он, по инициативе своих прихожанам, обратился за помощью к Русской Православной Церкви. На следующий год отец Алексий и его прихожане (361 человек) были приняты в православие. Талант проповедника высоко ценили русские архиереи в США – будущие патриарх Московский Тихон (Белавин) и митрополит Платон (Рождественский), он посещал униатские приходы, где объяснял различие между православием, униатством, католичеством и протестантизмом, а также подчеркивал, что спасение только в Православной Церкви. Праведный Алексий был причислен к лику святых Православной Церковью в Америке в 1994 году.

[7] Старостильники – христианские Православные Церкви, использующие в богослужении юлианский календарь.

[8] Владыка Иларион отошел ко Господу 16 мая 2022 года.

[9] Всемирный Совет Церквей – крупнейшая международная экуменическая организация.

Перевела с английского Мария Степанова
Журнал Orthodox America