Главная > Журнал > Бог и человек > О вере и молитве. Часть 2

О вере и молитве. Часть 2

Иерей Спиридон Василакос

Распечатать

Весь человек должен стать молитвой

Вера – это любовь, доверие Богу, свобода. Разве молитва чем-то отличается от веры? Разумеется, нет. Молитва – это любовь, свобода. Вспомните святого Давида, который пошел и поразил Голиафа. У него не было оружия. Саул дал ему свои доспехи, но они не подошли Давиду, и он их снял. Как мы поступаем, когда хотим навязать себя другим? Мы надеваем маски. Одна английская писательница заметила: «Мы носим так много масок, что каждый раз, когда мы их снимаем, мы убираем что-то от нашего истинного лица и в итоге теряем человека». Тот, кто верит, имеет лицо, и поэтому он может предстать перед Богом. «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою...» Молитва, как и вера, – это весь человек, а не обыкновенные слова. Весь человек должен стать молитвой.

Святые отцы, толкуя события и личности, видят молитву повсюду. Святой Давид взял пять камней, метнул одним из них из пращи и этим камнем убил Голиафа. Он был настоящим мужчиной, ему нечего было скрывать.

– Я – юноша, а он – двухметровый обученный воин. Я не буду притворяться.

В молитве и вере мне не нужно надевать маску, мне необходимо истинное лицо. Чтобы войти в веру и молитву, твое лицо должно быть чистым. Святой Давид пошел и взял пять камней. Он был пастухом, камни были его оружием, и первым же выстрелом он повалил Голиафа. И святые отцы, чтобы показать нам силу молитвы, говорят, что эти пять камней – это слова молитвы «Господи Иисусе Христе, помилуй меня». Святой Давид не стал метать из пращи еще один камень, достаточно было одного. Достаточно просто назвать Христа Господом. Святой апостол Павел говорит, что нельзя назвать Христа Господом иначе, как только через Святого Духа (ср. 1 Кор. 12: 3). Ты имеешь Божию благодать даже только для того, чтобы просто сказать: «Господи». Преподобный Порфирий говорил:

– Господи...

И мы ожидали, что он продолжит произносить молитву: «…Иисусе Христе, помилуй меня». Однако он не произносил Иисусову молитву, а только говорил:

– Господи... Господи...

И в какой-то момент мы спросили его:

– Что ты говоришь, геронда? Почему ты не произносишь целую молитву, а только говоришь: «Господи»?

– Что здесь можно сказать, дитя мое? Неужели ты можешь здесь и что-то другое сказать? Ты говоришь: «Господи» – и этим все сказано. Всем этим ты живешь, все чувствуешь, чувствуешь весь рай! У тебя все есть. Что еще здесь можно сказать, когда слов не хватает?

Преподобный Порфирий говорил: «Господи» и внутренне духовно наполнялся. Он стал проводником рая, и больше не нужно было никаких слов. Но чтобы сказать это слово «Господи», необходимы вера и любовь. Подумайте, какой силой обладало это слово «Господи», которое произносили и проживали святые.

Чтобы сказать это слово «Господи», необходимы вера и любовь

Старец Ефрем Катунакский приходил служить к преподобному Иосифу Исихасту, духовной дочерью которого была игумения Евпраксия. Однажды старец Иосиф сказал ей:

– Дитя мое, потрудись связать скуфью[1], ибо есть один монах, который приходит в холод в полночь, чтобы служить у нас.

Игумения Евпраксия связала скуфью, и когда геронда Ефрем снова пришел совершить богослужение в храме святого Василия, старец Иосиф сказал ему:

– Иди сюда, дитя мое. Я принес тебе в подарок скуфью, чтобы тебе не было холодно, когда ты приходишь к нам служить.

Когда мы получаем подарок, разве мы не открываем его перед человеком, чтобы выразить свое уважение к нему, чтобы поблагодарить его? Геронда Ефрем взял скуфью и надел ее. Как только он это сделал, он почувствовал тепло, радость, любовь, мир.

И он сказал преподобному Иосифу:

– Геронда, я весь горю! Что это ты дал мне?

Старец Иосиф рассмеялся:

– Дитя мое, не бойся, это скуфья! Настоятельница Евпраксия с молитвой связала ее для тебя, и поэтому ты чувствуешь ее молитву.

И теперь ты говоришь: если эта скуфья является чем-то материальным, она приняла Божию благодать через молитву, то насколько же больше примет ее молящийся человек, который является Божиим образом и имеет бессмертную и вечную душу? Если дерево, нитка, кальмар, ткань принимают Божию благодать через молитву, то представьте, что может принять человек! Мы не молимся, и дело не в том, чтобы молиться, а в том, чтобы стать молитвой. Могу ли я стать молитвой? Что это означает? Является ли то, как я думаю, молитвой?

Старец Ефрем Катунакский

Преподобный Порфирий имел такой помысел. Когда он совершал богослужение, на улице один человек продавал аудиокассеты и компакт-диски, и из его музыкального устройства звучала громкая музыка. Это происходило на площади Омония, на которой был расположен рынок, и туда люди ходили за покупками. И знаете ли вы, что там происходило? Слыша эту громкую музыку, звучащую возле храма, ты, как человек, подумаешь что-то нехорошее про продавца аудиокассет. Послушайте, как рассуждал старец Порфирий. Он говорил себе:

– Не может ли этот благословенный человек сделать музыку тише? Ведь он же видит, что сейчас у нас в церкви совершается Божественная литургия и в храм приходят люди.

Но после того, как он помолился Иисусовой молитвой: «Господи Иисусе Христе, помилуй меня», он стал рассуждать уже по-другому. Преподобный Порфирий говорил:

– Ах, бедняга, если он продаст что-то из своего товара, то сможет накормить своих детей и принести семье деньги. Господи Иисусе Христе, помилуй меня!

Его помысел поднимался все выше и выше. Господи Иисусе Христе, помилуй меня! Именно об этом думал старец Порфирий, а не о чем-то другом, Христос ходил по коридорам его ума. И затем этот помысел, начавшийся с простых и человеческих вещей, превратился в молитву.

Однажды этот человек встретил старца Порфирия и спросил его:

– Геронда, не раздражает ли тебя музыка?

– Дитя мое, я молюсь, чтобы ты больше продавал кассет и дисков и приносил больше денег домой.

– Ты действительно об этом молишься, геронда?

– Да.

– Геронда, после этих твоих слов в те дни, когда храм будет открыт и в нем будет совершаться богослужение, я буду выключать музыку!

Так помысел стал молитвой. Молитва стала Божией благодатью, и Божия благодать возвысила преподобного и просветила другого человека.

Молиться – не означает произносить молитву, а означает стать молитвой. Я могу ничего не говорить другому человеку о Боге, но если мое слово будет утешительным, горячим, проникнутым любовью, то это слово станет молитвой. Все может стать молитвой. Я могу стать молитвой, так же как я могу стать верой, а не просто иметь веру или произносить молитву.

Молиться – не означает произносить молитву, а означает стать молитвой

Молитва предназначена не только для Бога. Все, что Христос дал нам, предназначено для человека. И Христос говорит вам:

– Что бы вы ни делали, делайте это от всего сердца. Молитесь сердцем.

Зачем Он мне это говорит? Затем, чтобы я наконец нашел свое сердце, потому что сердце – это мой корень, мое отечество. Как поется в одной песне: «Самое сладкое отечество – это сердце». Нашли ли мы свое сердце? Нет. Мы беженцы, поэтому мы должны найти сердце, потому что в сердце мы найдем Христа. Царство Божие внутри вас (Лк. 17: 21). Именно молитва вернет нас в себя, потому что всю жизнь мы находились вне себя. Разве мы не можем в какой-то момент вернуться внутрь себя? Всю жизнь мы разбросаны – то в одном, то в другом месте, в лишних и бессмысленных вещах. Мы тратим свое время, свой ум, свое сердце, свою душу, свою сущность. Мы разбросаны повсюду.

Старец Ефрем Катунакский рассказывал одну прекрасную историю. Один послушник сказал своему старцу:

– Геронда, я произношу молитву «Господи Иисусе Христе, помилуй меня» и ничего не понимаю. Научи меня понимать эту молитву.

– Хорошо, дитя мое. Пойди к реке с плетеной корзиной, наполни ее водой, постоянно читай Иисусову молитву и увидишь, что сюда ты принесешь корзину, полную воды.

Послушник пошел на реку, наполнил корзину водой, произнося молитву «Господи Иисусе Христе, помилуй меня», и вода осталась в корзине.

Но пришел диавол, который не хочет, чтобы ты был ни в себе, ни во Христе, встретил на дороге послушника и сказал ему:

– Друг, как тебя зовут?

– Йоргос.

– Откуда ты, Йоргос?

– Из Салоник.

– Прекрасно. Какую школу ты окончил?

– Такую-то школу.

– Такой-то человек был твоим учителем?

– Да, да. Он был моим учителем

И пока они разговаривали, корзина не только опустела, но и высохла.

Вот почему мы не только пустые, но и сухие. Мы высохли внутри. Мы ничего не можем удержать. Мы приходим на Божественную литургию, на которой достаточно произнести два слова, и больше нам ничего не нужно.

Произносите молитвы «Возлюбим друг друга...», «Горе имеем сердца...», «Мир всем» или что-то из Евангелия, и этого достаточно. Сохраните это в себе. Как это возможно, если мы только выходим из алтаря, а вы из храма, и уже это потеряли, уже иссякли? Нам дано так много живой воды, так много благодати! Мы пережили Жертву Христа. Кровь Христа повсюду течет. Повсюду благоухает Христова любовь, но, когда я выхожу из алтаря, я все это теряю, во мне ничего не остается. То минимальное, что осталось бы у меня, было бы для меня достаточным. Я не могу ничего сохранить в себе, потому что я по-настоящему никогда не молился, потому что я никогда не возвращался в себя, потому что в этом безумии я никогда не был сосредоточенным. И сегодня мы спрашиваем себя, почему мы запутались, почему мы бегаем и ничего не можем сделать, почему мы испытываем стресс. Как можно не испытывать стресс, когда ты блуждаешь, бегаешь и в итоге ничего не делаешь, и у тебя возникли все те трудности, которые сделали твою жизнь очень сложной, потому что ты стал тенью самого себя, ты не находишься внутри себя. И когда приходит Христос, чтобы немного собрать тебя в Себе, ты сопротивляешься. Ты должен внутренне освободиться. Когда ты увидишь себя, ты освободишься. Ты увидишь свою истину и Божию истину, потому что встретишь в себе Христа.

Вера – это любовь, свобода. Молитва – это любовь, свобода. Они ничем не отличаются друг от друга. Образ жизни того, кто истинно верит, – это вера и истинная молитва.

Образ жизни того, кто истинно верит, – это вера и истинная молитва

На каком месте я встречусь со Христом? Мы должны читать о мучениях святых, какими бы ужасными они ни были. Святые отцы говорят, что мы не можем выдумать мучения, которым палачи подвергали святых. Палачам эти пытки внушал дьявол, как может их выдумать человеческий разум?! В сущности, иногда человеческий ум может быть изобретательнее дьявольского и превосходить его. И лукавый остается изумленным и говорит:

– Как же я до этого не додумался?!

Ты видишь в мучениях святых это демоническое состояние, много крови, варварство, но ты не пугаешься. Почему? Потому что там присутствуют вера, любовь и смирение Христа. Все, что ты читаешь в житиях святых, тебя не пугает.

Во время мученичества святого апостола Андрея кто-то откусил ему палец. Почему? Святому Руфу сломали челюсть. Мучители ударили топором по лицу и отрезали три пальца священномученику Филумену Кипрскому.

Все очень просто. Святому Руфу надо было заткнуть рот, потому что он говорил правду, а также и святого Филумена надо было заставить молчать. Святой апостол Андрей видел святого Иоанна Крестителя, который свидетельствовал о Христе, поэтому он и в своей жизни свидетельствовал о Христе и говорил:

– Вот Спаситель!

Он сказал и своему брату – святому апостолу Петру:

– Мы нашли Мессию, мы нашли рай.

Святой апостол Андрей свидетельствовал о Христе всю свою жизнь. Вот почему ярость зла хотела отсечь все, что свидетельствует о Христе. И в жизни святых, и в нашей жизни.

Когда человек верит сердцем, когда он сам становится верой и молитвой, в его сердце открывается место для встречи со Христом. Вот почему мир пытается перекрыть путь и место, где человек может встретить Христа. И когда он встретится с Ним, то встретится с каждым человеком. Вне и вдали сердца, без Христа, без человека мы испытываем глубокое экзистенциальное одиночество, которое пытаемся прикрыть грехом, но таким образом одиночество становится еще более глубоким, трагичным и болезненным.

Я должен стать верой, должен стать молитвой, потому что вера – это любовь, молитва – это любовь и свобода, потому что молитва выводит меня из безвыходных положений. Когда весь человек становится молитвой, тогда и слова не нужны. Как святой пророк Илия, который весь стал молитвой. Его аскетизм, молитва, ревность, желание стали средствами для того, чтобы все поверили в Бога. Все это было молитвой, и не были нужны слова.

Покаяние. Покаяние – это любовь и полная свобода. Потому что, прежде всего, когда покаюсь, я наконец полюблю себя. Как говорит преподобная Мария Египетская, воплощающая и олицетворяющая покаяние: «То, что я называла жизнью, было хулой на природу». Как мы говорим, когда ведем греховную жизнь:

– Почему бы нам не жить в свое удовольствие, ведь дана одна жизнь и почему бы нам не насладиться ею?

Но это не жизнь, это хула на жизнь и наше естество.

Когда человек по-настоящему любит себя? Тогда, когда он хочет освободить себя, принести себя Богу, очистить себя, освободиться от всех состояний, в которые он себя загнал. Тогда как грех – это самое большое принижение человека. Чем больше я грешу, тем больше я унижаю себя, не понимая этого, я опустошаю себя, выставляю себя напоказ. Но когда я каюсь, тогда наконец-то я начинаю любить себя, тогда «встречаюсь» с собой и сострадаю себе. И я должен что-то сделать для себя. И то, что я собираюсь сделать, – это не еда, которую я съем, не диван, на который я в какой-то момент лягу и усну, а что-то другое. Что-то более глубокое, истинное, духовное, святое – чтобы спасти того человека, который был мне дан, это чудо, которое я превратил в рану. Этот рай, который я превратил в ад. Чтобы спасти того человека, Господь доверил мне вечность, я – Его образ. Чего еще я могу хотеть?

Чем больше я грешу, тем больше я унижаю и опустошаю себя

Покаяние – это любовь к человеку, а также это и любовь к Богу, потому что через покаяние ты уже стоишь на том месте, где можешь ясно видеть Божию любовь. Вот почему святой царь Давид говорит: «Помилуй меня, Боже...» Псалом 50-й – это вершина покаяния. Когда царь Давид произносил эти слова, он был сокрушен, «расплавлен» перед Богом. «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои...» (Пс. 50: 2). Он видел Божию любовь, Его милость, щедроты. «Твоя милость – это океан, и щедроты Твои – множество», – так один поэт перевел стихи покаянного псалма. Какой великой вещью является покаяние! И пережив эту любовь – к себе и к Богу – человек освобождается через нее. Помните прекрасный куплет одной песни? «Пока я люблю тебя, я освобождаю тебя». Любя себя, я, каясь, вижу Божию любовь, стараюсь отдаться ей, и так я освобождаюсь. Кающийся человек – это исключительно свободный человек.

Преподобная Мария Египетская и все святые жили покаянием. И покаяние – это не просто слова. Мы говорим:

– Я пойду в церковь и исповедаюсь, потому что приближается Рождество Христово.

А что, разве летом мы не каемся? Чем является мое покаяние, моя исповедь? Чем-то случайным, тем, что связано только с церковными праздниками? Блудный сын кается и не говорит:

– Я вернусь домой и поем, потому что здесь я голоден. Вернусь домой и оденусь, потому что у меня дома есть хорошая одежда, а здесь я хожу в лохмотьях.

Блудный сын говорит:

– Я вернусь домой и скажу папе: «Отец, я согрешил против неба и против тебя» (ср. Лк. 15: 21).

Таким образом, когда человек начинает уважать и по-настоящему любить себя, его покаяние не эгоистично, не хвастливо, не греховно, когда он видит Божию любовь, ему хочется встать перед Господом и исповедаться. Это и есть истинное покаяние. Блудный сын исповедался еще до своей исповеди перед отцом. Вот почему святой Иоанн Лествичник говорит: «В первой части молитвы исповедуйся. Во второй части молись Богу о том, чтобы стать Его чадом, а в третьей – благодари Его. Потому что Он любит тебя, потому что Он дает тебе не то, что ты просишь, а то, что ты должен взять. Пусть ваша молитва будет исповедью, благодарением, молением». Я исповедуюсь, прежде чем исповедоваться.

Кто-то приходит на исповедь и спрашивает себя:

– Что мне сейчас говорить?

Скажу то, что я должен сказать, скажу то, что сжигает меня, то, что я не могу держать в себе и должен отдать Христу. Иногда наша исповедь не имеет ничего общего с нашим покаянием.

Помилуй меня, омой меня. Это ступени покаяния. Блудный сын исповедался. Адам не исповедался. Когда в полдень Господь спросил: «Адам, где ты?», чтобы наш первородитель мог увидеть себя и осознать свой грех, Адам не исповедался. Его погубило то, что он не покаялся в своем падении, потому что эгоизм не позволил ему этого сделать.

В конечном итоге покаяние – это не только исповедь, но и дело. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что покаяться – это значит отделить себя от лукавства, возненавидеть порок, усердно трудиться и любить добродетель. Именно это мы видим в жизни наших святых.

Вера – это любовь, молитва – это любовь, покаяние – это любовь. Любовь к человеку, которого я сильно обидел и унизил, и к Богу, Которого я забыл. Если я буду жить этой любовью веры, покаяния и молитвы, то непременно почувствую неповторимую радость свободы.

(Продолжение следует.)

Перевел с болгарского Виталий Чеботар
Сайт храма святого царя Бориса в Варне

[1] Скуфья – головной убор, остроконечная черная или фиолетовая бархатная или шерстяная шапка для повседневного внебогослужебного употребления у православного духовенства, монахов. – Примечание болгарского переводчика.

Иерей Спиридон Василакос 24 июня 2025

Издательство
Сретенского монастыря