Трудности воцерковления

С какими трудностями и искушениями сталкивается сегодня человек на пути в Церковь и на пути к Богу в Церкви? Об этом шла речь на встрече с архимандритом Саввой (Мажуко) в рамках проекта Духовно-просветительского центра Сретенского монастыря «Говорим».

Фото 1 (95).jpg
Архимандрит Савва (Мажуко) и Сергей Комаров

– Давайте начнем с терминов. Слово «воцерковление» и не старое, и не новое. Оно появилось в русском церковном лексиконе в XIX веке. Что же это такое? Как правильно понимать этот термин?

– Я думаю, что следует различать два аспекта этого явления. Первый, тот который нам более понятен и более актуален для нас, – это миссионерский аспект, потому что мы мыслим воцерковление как усилие, в котором священник или мирянин, или просто вдумчивый человек помогает кому бы то ни было соединиться с Церковью. Но в основе своей воцерковление – это органический процесс, он первичен. Это великое таинство, которое происходит с человеком. Оно осуществляется гораздо глубже любых миссионерских усилий. Именно поэтому, говоря о воцерковлении, нужно все-таки смещать акцент в сторону традиций, потому что воцерковление должно происходить не из политических побуждений, не потому что патриоты должны быть в Церкви. Не потому, что все интеллигентные люди должны быть в Церкви. Не потому, что, как это было в 80-е годы, все, кто против власти, должны быть в Церкви. Это наше естественное место. Как у Аристотеля или античных натурфилософов было учение о естественном месте той или иной стихии. Огонь стремится вверх, потому что там его естественное место. Камень падает вниз не потому, что существует закон всемирного тяготения, а потому что там его естественное место. 

Естественное место человека – рядом со Христом, потому что Господь наш, Автор этого мира, Бог воплощенный, стал родным абсолютно для всех. И тот, кто еще не врос в тело Христово, тот не нашел свое естественное место. Именно поэтому христианин, который занимается, например, миссионерским служением, должен четко понимать, что он прав. Он прав, когда ведет своего друга или слушателя, или представителя другой религии, ко Христу, потому что есть соблазн думать, что мы живем в мультикультурном обществе, где очень много религий, и мы должны проявить уважение, и это правильно. Но истина только во Христе. 

Естественное место каждого человека – со Христом. Но это процесс, который происходит где-то внутри. И наши с вами предки делали акцент на помощи воцерковлению. Мы не можем воцерковление создать, мы можем только создать условия, но не осуществить само воцерковление и потом написать отчет в Патриархию. Это процесс органический. По моим наблюдениям, лучшее условие для воцерковления – это семья. Не лекции, не богословские диспуты, а именно семья. В ней идеальные условия, чтобы человек органически врастал в тело Христово. Причем здесь задействованы общечеловеческие механизмы, те, которые отвечают за передачу традиций. Я в юности увлекался старообрядцами. Так получилось, что мой духовник был из старообрядцев, и он поощрял мои старообрядческие штудии. Я ходил на их службы, собирал книжки про старообрядцев, бредил романтикой осады Соловецкого монастыря. У меня даже была антипатия к отцу Петру (Мещеринову) за то, что его предок участвовал в осаде Соловецкого монастыря. Я еще не знал, кто такой отец Петр, что он делает. 

Естественное место каждого человека – со Христом

– Кстати, у него есть книга «Проблемы воцерковления».

– Неслучайно мы его вспомнили. Мне очень нравилось все, что связано со старообрядческим богослужением. Я научился плести лестовки, меня учили две московские старушки, потомственные старообрядки из рода купцов Филатовых. Когда я поступил в семинарию, конечно же с радостью и энтузиазмом я воспринял, что в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры раннюю Литургию начали петь знаменным распевом. Я очень тяжело просыпаюсь, для меня это просто пытка до сих пор, но на эту службу я проснулся, побежал и был обескуражен. 

Наш владыка тогда приехал на Архиерейский Собор и попал на эту службу, где мы пели знаменным распевом, строго по нотам, очень качественно, правильно. И когда я спросил владыку, как ему пение, он сказал, что воют как волки. Отец Антоний, мой духовник и наш настоятель, который меня посвящал в тайны старообрядческих сундуков, в доверчивости мне оставил записи, который он делал еще в 1960–70-е годы, когда он находил каких-то старообрядцев, древних дедушек и бабушек Федосеевского согласия. И он каким-то образом уговаривал этих старичков разрешить ему записывать старообрядческое пение. Он записывал это на бобинных магнитофонах. Когда я стал слушать, то понял, в чем дело. Эти старички и старушки пели, как разговаривали, и поэтому их пение было подлинным. А эти мастера музыкальных произведений пели все правильно, но они пели, как разговаривают, потому что пение есть продолжение речи. Они не могли петь так, как пели мои старообрядческие старушки, потому что они не умели так разговаривать, а передать это невозможно. Это можно было только услышать и попасть в эту тональность. Как будто ты оседлал волну и дальше она тебя несет. Это иллюстрация к тому, что есть традиция. 

Фото 2 - 2024-10-16T225154.843.JPG

– Вы сказали о том, что воцерковление должно происходить внутри. Можно ли говорить о двух аспектах воцерковления: внешнем и внутреннем? Как только человек приходит в храм, его учат ходить на службы, читать молитвы, понимать утреннее и вечернее правило, ставить свечи, писать записки. Это тоже некая часть Предания, которую человеку нужно освоить. Но параллельно должно идти внутреннее воцерковление. Человек должен узнавать Христа, учиться понимать Евангелие. Можно ли так поставить вопрос?

– Поставить вопрос можно. Мы понимаем, что это абсолютно очевидные вещи. Мы, как церковные люди, можем вспомнить десятки или сотни людей со своей биографией, которые стоят рядом с нами в храме. Даже священников, которые приняли сан и иногда даже защитили диссертацию, но находящихся еще на каком-то раннем этапе воцерковления. Как святитель Игнатий (Брянчанинов) говорил, что сколько бы ты ни прожил в монастыре, правильнее себя считать новоначальным. Я думаю, это правильная установка, потому что воцерковление – это таинство. Как оно происходит, как ты встречаешь Господа, где и как Он раскрывается... Причем я уверен, что у каждого человека существует своя интенсивность и одаренность в вере. 

Вера сродни музыкальному слуху, по моим наблюдениям. Как музыкальная одаренность бывает у людей разная. Например, наш замечательный переводчик Николай Любимов, который переводил «Дон Кихота», Пруста, при этом был воцерковленный человек, и даже в годы советской власти он ходил в храм и оставил интереснейшие воспоминания о жизни православной Москвы 1930–60-х годов, о жизни Лавры после открытия. Для меня это родной человек, потому что ни у кого, даже из наших авторов, я не встречал таких проникновенных строк, посвященных церковному пению. Мало кто вообще способен писать о церковном пении. Мало кто способен распробовать церковное пение. Я благодарю Господа, что мне повезло и я общался со старыми регентами, с монахинями, с теми людьми, кто не просто умел петь, а кто хранил традиции. Так вот Николай Любимов писал о церковном пении так, как, пожалуй, никто не способен был написать. Он нашел правильные слова. Я, как регент с многолетним стажем, просто влюбился в этого человека и благодарен, что нашел автора, который так прочувствовал пение. Но Николай Любимов не умел петь и у него не было слуха. Это самое удивительное, что человек, способный различать тонкости церковного пения, сам не пел. 

И с талантом веры есть что-то похожее. Мы все – люди разной одаренности. Именно поэтому не нужно предъявлять завышенных требований, сравнивать себя с другими, говорить своему ребенку посмотреть на соседа и ставить его в пример. Но каждый из нас имеет свою одаренность в области веры. Если вы талантливый слушатель, как, например, Николай Любимов, вы не предъявляете к себе завышенные требования, как человек, который имеет прекрасный голос, может петь, регентовать. У вас другая одаренность, потому что есть гениальные слушатели в музыке. Есть гениальные исполнители. Есть гениальные композиторы, кто может написать то, что можно гениально исполнить. Это разная степень одаренности. Это не делает композитора каким-то особенным в этом ряду. Просто кому много дано, с того много и спросится. 

Каждый из нас имеет свою одаренность в области веры

Так и в религиозной одаренности. Есть люди большой религиозной одаренности. Им мало просто ходить в храм, как Алеше Карамазову. Им мало даже просто быть священником. Ему надо быть монахом, и такой человек находит свое место. Причем эта одаренность может выстрелить неожиданно и вызреть очень поздно. У каждого, как у дерева, свой ритм. У нас в Гомельском парке растет дерево гинкго. Оно цветет раз в 60 лет. А под монастырем растет сирень, которая цветет каждую весну. Я не знаю, доживу ли я до цветения этого дерева. Его листья, кстати, нужно жевать, чтобы память была хорошая. 

Вот и люди, как деревья. Каждый из нас – это отдельное царство растений. Мы очень непохожи. Есть деревья, которые друг друга копируют. У нас есть дерево, которое похоже на жасмин, оно вкусно пахнет, но это не жасмин. И люди в своей вере и религиозной одаренности могут быть похожи на кого-то. Нужно пройти свой путь в воцерковлении, познакомиться с собой, со своей религиозной одаренностью, нужно быть предельно честным в этом. Бывает так, как с деревом гинкго, человек вдруг обретает этот талант веры на склоне лет. Он почему-то дремал, а потом вдруг раскрылся. Как, например, это бывает с таким деревом, как липа. 

Мой приятель занимается удивительным делом – он спасает деревья. Он выкапывает росточки, которые пробиваются в земле, и выращивает, дарит друзьям. Так вот липа не может прорасти из семечка до тех пор, пока оно не переживет холод. И знатоки, чтобы обмануть зернышко, кладут его в морозилку. Зернышко думает, что уже зима, и только после этого оно проклевывается. А так, ты его поливай – не поливай, создавай все условия, оно не пробьется, пока не пройдет стресс от холода. 

У некоторых людей, как у особого дерева, так устроена внутренняя жизнь, что им нужен от Господа этот стресс, толчок. Вдруг какая-то боль, утрата, авария, предательство, депрессия. Бывают разные истории, но это их истории. Им нужно пройти этот опыт холода, чтобы «зернышко», которое в них есть, вдруг проклюнулось. 

Фото 3.jpg (11).PNG

Был замечательный бард и энтузиаст бардовской песни Виктор Берковский. Это был обычный советский ученый, очень талантливый, энтузиаст. Он металлург, пришел в науку с завода. И вдруг он отправляется в командировку, живет в каком-то общежитии, ему было уже за 40 лет, и он слышит, как ребята играют на гитаре. У этого человека не было ни грамма музыкального образования. И он настолько был потрясен этими бардовскими песнями, которые услышал. И этот человек сделал очень многое для авторской песни. Это самое лучшее исполнение гениальных бардовских песен, которое вообще существует в природе. Это все сделал Виктор Берковский, который даже не знал нот. Это вдруг выстрелило после 40 лет. Он не мог писать нот, поэтому что-то напевал на кассету, а супруги Никитины потом это разбирали на ноты. Так появилась в том числе песня «Под музыку Вивальди». 

Если вы преисполнены энтузиазмом миссионерства и вдруг решили воцерковить окружающих, имейте в виду, что не всегда можно форсировать этот рост, потому что каждый – это отдельное «дерево». Человек может быть «сиренью» и распуститься сразу. А есть «дубы», «липы», капризные растения, которые требуют особого ухода, заботы. Юные деревца обычно сажают, привязанными к палочке. 

Наш монастырь находится возле железной дороги. Как ни странно, у нас там живут зайцы, и они сгрызают кору с деревьев. И нужно спасать от них деревья. Так нужно беречь и человека, которого вы ведете и которому помогаете, потому что в наше время таких «зайцев» очень много. Человек просто открыл интернет, зашел на какой-то сайт, и на его тонкую «кору» юного «деревца» напали те самые «зайцы». Бывает, что такое юное «деревце» может пораниться. Я думаю, что если вы взяли на себя труд попечения, заботы о близком человеке, которого вы хотите привести в храм, нужно много заботы, попечения, не нужно форсировать. 

У нас в семье был период, когда наша мама любила кактусы, и у нас на подоконнике были кактусы разных размеров. И мой брат Леша как-то зимой так распереживался из-за этих кактусов, что он закипятил чайник и, чтобы их согреть, полил. Точно так же можно воцерковить близкого человека, из большой заботы и любви полить его кипятком. Моя приятельница много лет пыталась воцерковить своего мужа. Она принесла для воцерковления мужа ведро святой воды, подкладывала ему книжки, зажигала лампадки. На него ничего не действовало. Она начала включать Божественную музыку. Она использовала все возможные средства и в конце концов с этой святой водой подкралась к нему, когда он что-то полол в огороде, и окатила его. Она почему-то верила, что он сразу проникнется православной верой. Мне потом соседи рассказывали, что видели, как она оправдывалась, когда муж кричал на нее. 

Семья – лучшая среда для воцерковления. Но семьи неофитов представляют опасность

Иногда излишний энтузиазм заканчивается не так смешно. Иногда такой напор отдаляет человека еще дальше от Церкви, хотя я говорил, что семья – это лучшая среда для воцерковления. Но семьи неофитов представляют опасность. Я хорошо помню 1990-е годы, когда все массово начали воцерковляться по книжкам, а не по традициям, как это было у старообрядческих бабушек. Я потому не могу слушать современных певцов, они не по-русски разговаривают, по-русски так не говорят. Это какое-то похотливое придыхание, которое навязывают даже детям. Именно поэтому опасно воцерковление внутри таких неофитских семей, где не было живого дыхания традиции. Я вспоминаю одного из своих учеников, который в 18 лет перестал ходить в храм. И я увидел его, когда ему было около 30. Все это время он блуждал вокруг, но потом все-таки вернулся в храм, потому что невозможно себя обманывать. Естественно, место каждого человека в храме Божием, со Христом. Надо быть со своими батюшками, со своей общиной. Это очень важно и неразрывно связано с жизнью во Христе. Так вот я спросил своего ученика, почему он где-то бродил и вернулся. Он мне сказал, что православие у него в семье насаждали огнем и мечом, как кипятком кактусы поливали. Это сильно травмировало этого мальчика. Хорошо, что он все-таки вернулся. А многие блуждают очень долго, но, по моим наблюдениям, рано или поздно возвращаются. 

– Вы сейчас похвалили традицию. Вам не кажется, что есть некая опасность в передаче веры через традицию? Может передаться форма без огня. Этот кризис и показала Октябрьская революция и все события, которые за ней последовали. Вроде бы традиция жива, вроде бы она передавалась, а потом оказалось, что миллионы снимают кресты, не хотят в храмы. 

– Я думаю, что дело не в Октябрьской революции, которая стала результатом глубоких объективных процессов истории, и тут давать простые формулировки я бы не стал. То, что мы должны из Евангелия хорошо уяснить, пусть даже это нас несколько обескуражит, – «не бойся, малое стадо» (Лк. 12: 32). Нас всегда мало, и в царской России нас было мало. И это большая иллюзия, что все поснимали кресты, – то «малое стадо» всегда было гонимо.

Вспомните биографии старцев Оптинских. Они существовали вопреки системе. «Малое стадо» всегда будет гонимо, и нас тоже мало. Нужно хорошенько уяснить для себя эту евангельскую фразу. Мы всегда будем «малым стадом», потому что в малом стаде люди, у которых есть тот самый талант веры. Почему он нам дан, мы не знаем, знаем только, что мы перед Господом в ответе. Этот талант веры дан нам как честь, доверие, достоинство. Каждый из нас выбран как посланник своего рода. Мы несем на себе миссию молитвы, воцерковления, охристовления за всю свою семью, нам это доверили. Даже если в вашей семье никто не ходит в храм, это не страшно, потому что вы несете эту миссию и за всех молитесь. Не нужно гнаться за большими цифрами. 

Фото 4 (56).JPG

Я иногда с удивлением смотрю, особенно в официальной хронике, когда показывают, как у нас растет «поголовье» священнослужителей. А не надо гнаться за числом, просто дайте тем, у кого есть талант и призвание, быть самими собой. И не нужно следовать за подростковым желанием кого-то впечатлить, кому-то что-то доказать. Мы – Христово воинство, Христова семья, и у нас свой особый путь. Мы свидетели истины Христовой. Хочет мир или не хочет, он все равно охристовляется. Мир уже христианский. Христианство проникло во все религии даже, хотя в этом не сознается. Не надо никого бояться и комплексовать из-за того, что нас мало. Так Господь задумал. Хотя для воцерковляющихся людей ближе фраза «не бойся малого стада». 

– Каковы главные ошибки воцерковляющегося, как Вы считаете?

– Да всё просто. Обо всем сказали святые отцы. Мы сейчас снова открываем для себя святых отцов. Я помню, как я воцерковлялся методом проб и ошибок. Моя первая книга была Древний Патерик, потому что других не было. У старушки Лаврентьевны, которая меня просвещала, оказалась только эта книга, причем без начала и конца. Не было ни обложки, ни первых страниц. И я с таким воодушевлением и потрясением проглотил эту книгу и до сих пор ее читаю. Это мудрость, которая никогда не станет старомодной. Это вечно юные книги: Евангелие, Древний Патерик, Лествица. Все, что говорили отцы, есть в посланиях апостола Павла, в Евангелии. Это просто пережитое, воплощенное в жизнь вечное евангельское слово, которое всегда актуально. 

Например, святые отцы говорили о смирении. Какие главные ошибки в воцерковлении? Нужно быть смиренным, нужно научиться слушать. Я часто привожу пример обычая Пифагорейской школы. Пифагор, как вы знаете, создал своего рода философский монастырь в V веке на Сицилии. Структура этой общины была похожа на наши монастыри. Там были послушники, там была своя иерархия, свои духовные упражнения. И самым главным правилом для послушников было молчать первые пять лет, пока ты послушник, молчать и слушать. А после пяти лет в молчании и послушании человеку давалась возможность задавать вопросы. 

Воцерковление – это долгий процесс. Бывает, что он растягивается на всю жизнь. Но нужно научиться длинной мысли. Это не сиюминутное действие и свершение. Воцерковляясь, я и себя узнаю в том числе. Мы и не знаем своих сил, способностей, страстей. Поэтому нужно молчать и слушать, учиться вслушиваться в традицию. Как в хоре, например, когда я учился в семинарии, была традиция: первокурсников с голосом и слухом ставили с опытными певцами. Я пел в хоре отца Никифора. И он мне в уши дул так, что я не слышал свой голос. И это, может быть, и хорошо, чтобы я научился петь через подражание правильному пению. Говорят, некому сейчас петь некоторые песни. Например, песни, которые пела Шульженко, некому петь. Перенять эту манеру на каком-то глубоком уровне очень сложно. 

В церковной традиции важно молчать и слушать, причем слушать правильного человека

В церковной традиции очень важно молчать и слушать, причем слушать правильного человека. Я счастлив, что мне удалось застать этих старушек. Они находились как раз в этой традиции, и это большое сокровище. У нас сейчас есть уникальная возможность, по сравнению с предыдущими поколениями, послушать, как патриарх Пимен читал Великий покаянный канон Андрея Критского. И мало кто способен читать в этой манере. У нас есть возможность слушать покойного митрополита Антония Сурожского. Они сохранили речь дореволюционной России, русскую речь. Она очень сильно отличается от советской. Это не значит, что она хуже или лучше. Просто это очень ценно и очень важно. Сейчас снят фильм про старца Ипполита. Я про него вообще ничего не знал. Есть какие-то маленькие записи его обрывочных фраз, но этого уже достаточно, чтобы понять, что это удивительный человек. Мы с вами находимся в более удачном положении, чем наши предки. Мы богаче, просто этим богатством нужно уметь правильно распорядиться.

– Каковы главные трудности на пути воцерковления современного человека? 

– Разврат и распущенность. Мы очень распущенные люди, потому что слишком благополучны. Шаляпин в своих воспоминаниях говорит о вещах, которые современному человеку трудно понять. Он говорит, например, о том, как он с театром, будучи еще молодым человеком 18–19 лет, оказался где-то на юге России, а труппа вдруг развалилась и разъехалась, и он был вынужден ночевать в каких-то подворотнях. И он пишет, что ничего не ел по три дня. Это было привычно, но не есть четыре дня было очень тяжело. Голод, болезни были для людей того времени настолько привычны, что мы не совсем понимаем, о чем он вообще пишет. Ты просто не пообедал и не поужинал, и уже начинаешь себя уважать. У него была единственная рубашка, и, чтобы избавиться от вшей, он прокаливал ее на лампе. Мы даже не можем себе представить, как жили эти люди. И сейчас мы пресыщены. Это наш самый главный соблазн. Я уже не говорю, что у нас есть и аудиокниги, и разные батюшки. Мы пресыщены, и Господь периодически проводит нашу Церковь через кризы и испытания. У нас было потрясение, когда был коронавирус. У нас и сейчас идет кризис ввиду известных политических событий. 

Очень важно ценить то, что мы имеем. Это требует от нас и скромности, и философского усилия, и определенной мудрости. Вообще люди зрелые всё и так прекрасно понимают. Им не нужно слушать миссионеров. Ты живешь в опасном месте, которое полно смертей. Этот мир полон утраты. В редких случаях, когда мне приходилось венчать, я обычно давал наставления молодым супругам после венчания, стоя у Царских врат. Я обычно говорил: я вас поздравляю, это очень важный день вашей жизни, но уже сейчас вы должны понять, что кто-то из вас умрет первым, и уже сейчас нужно принять эту мысль. Мы должны все испытания перенести, довольствоваться малым и ценить храм Божий, в который мы ходим.

Фото 5 (39).jpg

В нашем храме на протяжении десятилетий трудилась просфорница матушка Ульяна. Она была просто послушницей. Они пришла в монастырь незадолго до революции молоденькой девочкой 14 лет. Ей очень хотелось быть монахиней, но случилась революция и монастырь закрыли. И она послушницей возвращается домой, но замуж не выходит, потому что считает это для себя зазорным, потому что она послушница, уже встала на этот путь и уже не может с него сворачивать. А вокруг храмы рушатся, кажется, что Церковь умрет, а Ульяна всё остается верна своему обету. Она смиренно приняла выдвинутое против нее обвинение, отсидела свой срок и все время вспоминала, что во время войны шила одежду для наших воинов на фронте и у нее не было ни грамма обиды на советскую власть. Она приняла это как доверие Богу. 

Господь ей доверил пройти путем страданий. После войны ее выпустили, а потом была волна новых арестов, уже в конце 1940-х – начале 1950-х годов, даже лаврских монахов арестовывали по второму кругу. В 1949 году за Ульяной пришли, и эту невинную женщину, которая никому не причинила вреда, снова посадили. Она находилась в ссылке в Казахстане. 

Ее племянница, которая была свидетельницей ареста, рассказывала, что ее тетя с достоинством и смирением приняла это как урок Божий, как подлинный философ, настоящий мудрец. Без ропота, без обид, без проклятий. Вернувшись из ссылки, она прикрепилась к нашему Никольскому храму, единственному тогда действующему. Она и ночевала там, и пела на клиросе, и пекла просфоры, и убирала. Для нее это было величайшим счастьем, хотя всё вокруг рушилось. Но она встала однажды на этот путь, и многого ей не нужно было. Для нее самая большая ценность была служба Богу. Осталось очень много людей, которых она вдохновляла. Она была очень веселая, с юмором, зажигательная и неунывающая старушка. А между тем она просидела несколько десятков лет в тюрьмах. Если Господь доверяет вам пройти через кризис, то нужно извлечь урок. Может быть, нужно от чего-то отказаться. Может быть, ты перестал ценить то, что у тебя есть.

– Какова роль духовника в воцерковлении? Нужно ли его искать или, может быть, можно вообще обходиться без него? Есть книги, есть Библия.

– Да, книги есть, но, как говорила Анна Ахматова, хочется чего-то лишнего. И духовника тоже хочется. Дело в том, что мы воспринимаем и ожидаем духовника как портрет, написанный в книге. А речь идет о живом человеке. Бывает так, что ты начинаешь понимать, кто был твоим духовником после того, как он умер. Духовником не обязательно может быть священник. Это может быть старушка, к которой вы приходите, плачетесь и рассказываете о своей жизни. У каждого из нас своя история, своя тональность. Мы – «деревья», которые растут в разных условиях. Кому-то нужна тень, и там хорошо растет это растение, а кому-то нужно очень много света или очень много воды. И Господь дает духовника, может быть, не потому что так правильно, а потому что мне с моими серьезными духовными заболеваниями нужно только под присмотром опытного специалиста находиться. А другой человек обходится и без духовника, может быть, потому что он справляется сам.

Но, опять же, ожидания должны быть не книжные. Это реальная дружба, потому что Церковь – это дружба. Дружба – это очень сложно. Ты имеешь дело с живым человеком. Нужно уметь быть снисходительным к священнику в том числе. Нужно понимать, что он тоже «растение». У него тоже есть свой период цветения, у священников тоже бывает депрессия, священники могут заблуждаться, они болеют, поэтому нужно меньше требовательности к другим и больше благодарности. 

Нужно меньше требовательности к другим и больше благодарности

Универсальный путь в жизни – это благодарность. Благодарите за малейшую услугу Господа. И когда вы будете благодарить естественно, даже не задумываясь об этом, вы постепенно войдете в ту самую тональность традиции, в которой и можно быть рядом со Христом. Потому что христианство – это развернутая во времени благодарность Богу, это большое спасибо. Когда вы благодарите, Господь вам отвечает. На молитву «Спасибо, Господи!» Господь всегда отвечает. Почаще благодарите, и обязательно услышите ответ. Он будет не в словах, а, может быть, в знаке, в дуновении ветерка. Благодарность должна стать вашим молитвенным дыханием. Для этого нужно научиться для начала замечать труд другого человека, который ради вас что-то предпринял. Благодарите за малейшую услугу, обязательно после этого что-то происходит. Видимо, благодарность – это естественное состояние человека. И неблагодарный человек находится в максимально извращенном виде, в своим неестественном состоянии. А самое естественное состояние – это человек благодарящий и благословляющий. 

– Может ли быть духовность без религиозности? 

– Конечно. Я вас адресую к своей книге «Духовные упражнения», к главе «Две духовности». Духовность – это, например, музыка, наука, философия. Это просто культура, воспитанность. Мы же, христиане, говорим не только об этой духовности. Мы говорим о духовности в Духе Святом. Религиозность тоже является частью общечеловеческой духовности. Просто она по-разному реализуется. Религиозность может быть духовной в общечеловеческом смысле, но бездуховной или даже антидуховной в христианском смысле, потому что есть бесовская духовность. Кстати, так называемые либеральные христиане никогда не говорят о нечистой силе. Они будут говорить о психологических травмах, комплексах, но никогда не будут говорить о диаволе. 

– В заключение нашей встречи хотел бы попросить Вас сказать напутственное слово тем людям, которые стоят в начале пути воцерковления и не знают, что делать дальше. Им интересно, но пока не понятно, нужно ли им это.

– Я пришел в храм Божий и остался в нем, потому что это невероятно красиво. Причем это красота не эстетская, а самый корень красоты, из которого произрастает все прекрасное на свете. Именно в храме эта красота живет всегда. Как отказаться от этой красоты или встать в позу потребителя? 

У нас в монастыре был один иеромонах. Я попросил его покрестить людей, которые приехали издалека. А он мне говорит: «Заинтересуй меня». Становиться в такую позицию по отношению к Церкви не надо, ты сам себя обворовываешь. Так приблизить человека к самым корням красоты добра и истины, как в храме, больше нигде невозможно. Ты у самых истоков этого сокровища. Ты понимаешь, что без храма и без Господа ты погибаешь. Если человек этого не понимает, не понимает саму суть важнейшего имени Божия, не пережил истину этого имени, то ему, видимо, еще долго придется блуждать, бродить по распутьям и шатким мосткам мироздания. 

Фото 6 (19).JPG

Тут не нужно форсировать и не нужно подыгрывать веку сему, и уподобляться разного рода коучам или зазывалам, которые превращают храм в бюро услуг. Это страшная пошлость и унижение для храма Божия. Пока ты не поймешь, что ты гибнешь, ты не оценишь, Кто такой Спаситель. Лучше тебе изранится, но прийти именно ко Христу, чем стать просто тусовщиком, обычным православным буржуа. Это не наш путь.

Беседовал Сергей Комаров

Размер пожертвования: рублей Пожертвовать
Комментарии
Написать комментарий

Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.

Введите текст с картинки:

CAPTCHA
Отправить