Иеромонах Валериан (Пыслару): от роли Алеши Карамазова к подвигу отшельничества

Отец Валериан родился в 1951 году в Бухаресте и воспитывался в интеллигентной семье. С детства проявлял таланты в разных областях, но из всех профессий выбрал актерскую. Был очень популярным актером, сыграл много замечательных ролей, но в возрасте 48 лет оставил мирскую карьеру и ушел в монастырь. После интервью, которое мы предлагаем вашему вниманию, отец Валериан был рукоположен во иеромонаха и стал настоятелем монастыря святого мученика Филимона, который и восстанавливает сам. 

1 (3).jpg

В монастырь Пэтрунса, по следам отца Валериана

До 1989 года Драгош Пыслару был очень успешным актером, сыгравшим запоминающиеся роли в театре и кино. Был бунтарем, борцом за правду и жил жизнью богемы. Участвовал в декабрьской революции 1989 года и демонстрациях на Университетской площади. 14 июня 1990 года был зверски избит шахтерами и чудом избежал смерти. Выжил, всех простил, и мученичество, которое он претерпел, сделало его глубоко верующим человеком. 

2 (4).jpg
Монастырь Турну в уезде Вылча. Фото: Ханс-Юрген Нойберт

В 1996 году ушел в монастырь Турну-Вылча, затем после краткого возвращения к мирской жизни попал в монашеское училище монастыря Фрэсиней, где обучился послушанию и смирению. И вот уже шесть лет отец Валериан отшельничает в горном массиве Буила-Вынтурарица в окрестностях скита Пэтрунса. 

Сегодня это человек, сбросивший с плеч бремя забот и искушений. Он светел, кроток, потрясающе добр и простодушен. 

Дорога, полная искушений

Мы несколько лет всё хотели взять интервью у отца Валериана (Драгоша Пыслару), но лишь к концу мая этого года смогли добраться до его келии, затерявшейся где-то в туманных далях горного массива Буила-Вынтурарица. Наш путь к скиту Пэтрунса оказался до того трудным, что нам поневоле пришлось дорого оценить эту встречу с ним. Мы петляли по разным хребтам, блуждали среди деревьев, спускались в долины и со скрежетом зубовным взбирались в гору, брали высоту за высотой и, выбившись из сил, уже готовы были отказаться от своего намерения.

Неприступные кручи, полное отсутствие каких бы то ни было следов, по которым можно было бы сориентироваться, дикость леса (редкостной красоты!), пастушьи собаки, сурово требовавшие от нас или заработать их дружбу, или почтительно обойти стороной, стали частью какого-то удивительного сценария по испытанию нашего желания встретиться с отшельником Валерианом. Но ведь отшельники на то и отшельники, чтобы их нельзя было так легко найти! 

3 (1).jpg
Горный массив Буила-Вынтурэрица, место отшельничества отца Валериана

И вот мы в конце концов добираемся до скита Пэтрунса, где батюшка нас уже ждал. В этот скитский храм по несколько раз в году стекается множество отшельников со всего горного массива, чтобы исповедаться и причаститься. Отца настоятеля Варсануфия (Гергела), человека светлого, как воскресенье, здесь слушаются все. Ведь именно ему принадлежит заслуга восстановления и процветания скита, умножения числа насельников, появления нового храма и разных хозяйственных построек всего за несколько лет (из материалов, которые монахи тащили в гору на ослах или собственном горбу) и установления духовной жизни по образцу Святой Афонской Горы.

«Монашество и горы быстро покажут тебе, какой у тебя нрав»

– Отец Валериан, Вы обитаете в необычайно красивом, но труднодоступном месте, окруженном естественными препятствиями и дикими зверями. Каково было адаптироваться к этой среде Вам, привычному к удобствам городской жизни, славе и огням рампы?

– Нет ничего слишком трудного, когда действительно этого хочешь. А потом, я, конечно же, горожанин, но не такой уж хлюпик. Рос в городе Брашов, где горы подступают к самой окраине, а воинскую службу имел счастье проходить в бригаде горных стрелков, где научился выживать в экстремальных условиях и выносить неслабые мордобои (смеется). И поверьте, все это было здорово, потому что так я открыл для себя, кто я такой. Это было отличной подготовкой и к монашеству. Монашество и горы быстро покажут тебе, какой у тебя нрав, насколько ты слаб или силен.

– Вы уже были верующим, когда проходили службу в армии?

– Да, был, потому что рос в семье верующих. Но не практиковал, скажем так. Но когда делалось тяжело, мысль, конечно же, уносилась к Богу, инстинктивно. Я чувствовал существование Бога. Дома у нас были иконы, наши молились перед ними… Папа обучил меня катехизису, но не как догме, а как перечню запретов. Он был очень строгим, и я его слушался. Но настоящим христианином стал позже.

Я рос в семье верующих, но настоящим христианином стал позже

– Ваш дедушка был священником…

– Да, дедушка по маминой линии, Иоанн Ника, был священником и при коммунистах претерпел гонения за веру. А второй дедушка, по папиной линии, Ион Пыслару, был офицером Королевской армии и за то, что написал Дежу[1] письмо с протестом против ее роспуска, был заключен в тюрьму Герла. Папа тоже был офицером, пока коммунисты не попросили его из армии. Так что, видите, мне было у кого перенять любовь ко Христу, патриотизм и дисциплину.

«Приближение к вере началось с роли… Алеши Карамазова»

– Как же Вы с таким происхождением выбрали не священство, не военную карьеру, а театр?

– На то воля Божия! Когда я ходил в садик, не знаю уж, какие я там стишки читал, но меня, кажется, воспринимали как явление. Воспитательницей у нас была супруга маэстро Мишу Фотино[2], старшего, конечно же, не младшего. А я был очень восприимчивым и стихи декламировал, проливая слезы, так что это трогало всех. Потом рассказывал всякую околесицу, и меня слушали с открытым ртом. Божий дар! Но об актерстве все же не думал до последнего. Сначала занимался спортивной гимнастикой, входил в национальную сборную. И, несмотря на все это, в 12-м классе не мог выбрать, куда поступать: на исторический или театральный. В конце концов выбрал театр. Но поступил только с третьего раза и прежде всего, думаю, по молитвам деда-священника, который очень любил театр и верил в мой талант.

– А когда Вы по-настоящему стали приближаться к вере?

– Это был долгий процесс, начавшийся, когда я играл Алешу Карамазова в спектакле Хории Ловинеску и Дана Мику по Достоевскому, лучшем спектакле за весь коммунистический период, я считаю. Он показывал, что отсутствие веры расчеловечивает. Он прошел все этапы цензуры и до 1985 года проходил в закрытом показе. Шел целых четыре часа всего с одним антрактом, но в зале не было слышно ни вздоха. У нас были гастрольный тур в СССР, и там нас благодарили за то, что мы передали им Достоевского. 

Тогда я и стал искать Бога. В 34 года. Жил в центре Бухареста и ходил в церковь святого Елевферия, но пред Богом стыдился заходить в храм. Стоял у дверей. Там купил первый молитвослов, составленный митрополитом Варфоломеем, он по тем временам стоил очень дорого, 25 леев. Года три старался читать его и не мог. Начинал, и меня обуревали жуткие бесы, я очень много курил, много пил, как некий изверг, хоть и был женатым, у меня была чудесная жена, ребенок…

4 (1).jpg
Церковь сщмч. Елевферия в Бухаресте, ХХ в.

В 1986–1987 годы еще сильнее ощутил потребность в Боге, но все не ходил на богослужения. Пытался молиться дома. А потом грянул декабрь 1989 года (свержение социалистического режима), Университетская площадь… Там, на площади, я познакомился со старичками-политзаключенными, отсидевшими в тюрьме, было много бывших легионеров и очень много верующих. Может, они увидели во мне что-то, потому что спросили, хожу ли я в церковь, есть ли у меня духовник… И мало-помалу открыли мне глаза. 

Но своего духовника я искал еще года два. И нашел отца Павла Мэрэчине в храме святителя Василия на проспекте Каля Викторией. Батюшка тоже был политзаключенным, отсидел при коммунистах девять лет. Он и наставил меня на путь истинный. А когда я стал ходить в храм, то, как ни любил театр, а любил я его фанатично, играть больше не захотел.

Когда я стал ходить в храм, то, как ни любил театр, играть больше не захотел

– А Вы театр любили больше, чем кино?

– Гораздо больше. В кино мне не нравилось, потому что там я не успевал погрузиться в роль, как раздавался крик «стоп» и приходилось начинать все с начала.

– И все же Вы снялись в 17 фильмах, в том числе после 1990 года, и запомнились зрителям непревзойденными ролями.

– Милость Божия! Это заслуга режиссеров, они были уверены во мне и творили чудеса с теми ролями, которые я играл. Но мне это нисколько не нравилось. Мне просто было радостно встречаться с незаурядными людьми, дарившими мне фильмы, и все.

– Из ролей, сыгранных Вами на сцене, на вас больше всего повлиял Алеша из спектакля «Карамазовы»?

– Да, потому что я надел монашеское облачение, а в народе говорят, что тот, кто будет ходить в нем, не имея на то права, понесет осуждение. Я еще тогда понял, что это значит.

5.jpg
Спектакль «Карамазовы» в бухарестском театре «Ноттара», 1980-е гг. Драгош Пыслару в роли Алеши стоит второй справа. agenda.liternet.ro

– Вы прошли эволюцию, напоминающую эволюцию того персонажа, которого играли…

– Нет ничего случайного, не правда ли? Коллега тогда сказала мне, что один настоятель, увидев меня в роли Алеши, воскликнул: «Он ошибся в выборе пути!» Эти слова запечатлелись у меня в уме как самая высокая оценка, которую я когда-либо получал как актер. 

«Думаю, шахтеры были одурманены какими-то веществами. Я простил их, но Бог сурово накажет их»

– В театральный период своей жизни Вы были одним из лидеров протестных демонстраций на Университетской площади[3], зажигали своими речами тысячи людей и были избиты шахтерами до полусмерти. Что вас спасло, как Вы думаете?

– 14 июня 1990 года в 5 часов утра мы находились в штаб-квартире «Ассоциации 21 декабря», когда на нас напали шахтеры. Я сразу же заметил среди них людей, не похожих на шахтеров. Я ведь знаю шахтерские руки, я целый год проработал в театре Петрошань, городе настоящих шахтеров. В руках у одного молодого человека было некое подобие деревянной палицы. Меня выволокли из штаб-квартиры с криком: «Ты почему не даешь нам работать?» Потом принялись колотить этой дубиной, и голова у меня, кажется, раскололась. 

Я упал. Правый глаз был открытым, но я не видел ничего. А левым глазом, который был закрыт и прижат к асфальту, увидел свое тело как бы сверху. Увидел, как ноги у меня судорожно дергаются, а потом я резко вытянулся и застыл. И тут на меня накатило такое блаженство, которого я описать не могу, а душа восклицала: «Я умер, я наконец-то умер!» Потом зрение у меня постепенно померкло, и я успел услышать только слова: «Облей его водой!» На меня направили шланг с водой, мне было ужасно больно, но я очнулся.

Меня схватили и поволокли по улице. Потом опять ударили по голове, и я рухнул. Заклинал себя: «Умри стоя», – и поднимался на ноги, делал несколько шагов. Меня опять били, я падал и снова вставал. И так до церквушки святой Анны Колця. Там поднял глаза и увидел крест! Он вызвал во мне такую радость, что у меня вдруг открылась сердечная молитва. А ведь сердечная молитва – это Божий дар. Если Бог не даст ее тебе, ты не сможешь стяжать ее никакими упражнениями. И тогда Он дал ее мне. 

Крест вызвал во мне такую радость, что у меня вдруг открылась сердечная молитва

Когда меня потом привезли в больницу, врачи заключили, что внутри у меня все отбито, и удивились, что я еще живой. Повезли на рентген, и там врач девять раз просвечивала меня, говоря, что рентген никак не получается. Может, она снимала бы меня еще, пока мясо от костей не отвалится, если бы в кабинет не зашел директор больницы, он знал меня и забрал оттуда. 

Интересно, что переломов у меня не оказалось ни одного, а пострадали только органы. В больнице я стал искать своих соратников по площади. Все палаты были переполнены, раненые, покалеченные в побоище лежали сотнями, а может, даже тысячами. Думаю, шахтеры были одурманены какими-то веществами, иначе как бы они сотворили такое? И мне даже было их жаль, ведь они тоже были облапошены. Виноваты были Ион Илиеску[4] и его пособники. Я простил их, но думаю, Бог их сурово накажет. Им лучше было бы искупить свои грехи здесь. 

Сон с Пресвятой Богородицей

– Церковь учит, что есть два пути спасения: семья и монашество. У Вас была семья, а потом Вы выбрали монашество. Почему?

– Не думаю, чтобы его выбрал я. Это был призыв, иначе я не смог бы отказаться ни от семьи, ни от театра. В 1995 году я оставил мир и ушел в монастырь. Стояла осень, а отец Неонил, настоятель монастыря Фрэсиней, осенью в монастырь не принимает. И тогда я сказал ему, что пойду к воротам и буду там сидеть, пока он меня не примет: «Вы меня не знаете, не знаете, почему я в таком состоянии. Или вы меня примете, или поднимете оттуда мертвым», – сказал я ему. Тогда он посоветовал мне пойти в монастырь Турну. И там на святого Георгия меня приняли. 

6.jpg
Архимандрит Неонил (Штефан)

Но тогда я еще не был готов к тем испытаниям, которые ждали меня в монастыре. Очень страдал, пребывал в ужасе и не знал, что делать. Тогда отец Геласий из Фрэсиней сказал мне: «Возвращайся в мир и жди знака, когда можно будет прийти снова. Матерь Божия скажет тебе когда». 

Я вернулся в мир, но втайне вел монашескую жизнь. Ждал, и действительно, в 1999 году ночью мне приснилась Пресвятая Богородица. Я увидел во сне, будто мы, массы людей, безгласные, как мертвецы, спускаемся вниз по крутейшим склонам, острым скалам и внизу стекаемся в какое-то мрачное ущелье, теснину. И тут услышал такой теплый и неповторимый голос Женщины: «Драгош, что ты делаешь?» Я понял, что это Матерь Божия, и стал взбираться в гору, против толпы. Проснулся и сказал себе: «Это Фрэсиней!»

Видимо, молитвы отцов Геласия, Павла Мэрэчине и Василия Гордона значили больше моего недостоинства. Я вернулся в монастырь, на этот раз во Фрэсиней, и стал вести нормальную монашескую жизнь без всяких проблем.

– Тогда Вашим духовником стал отец Геласий (Георге).

– Да, ведь отец Павел благословил мне перейти к отцу Геласию, когда я захотел уйти в монастырь. И предостерег: «Смотри, тебе будет намного труднее, чем другим, потому что ты хочешь быть независимым, имеешь грехи, которые имеешь, и занимался таким ремеслом». Но что касается послушания, мне оно совсем не было в тягость. И, конечно же, я уверен, что отец Геласий покрывал меня своей молитвой, иначе…

– А чему Вы научились у отца Геласия, что самое главное?

– Жительству в монастыре, потому что в монастыре ни один день не похож на другой, хотя со стороны может показаться иначе. А встреча с Богом происходит постоянно, и к ней надо быть готовым. Отец Геласий обладал рассудительностью. Он излучал любовь и строгость, в зависимости от обстоятельств. И из-за этого его, казалось, не слишком любили. Поэтому даже мы, его ученики, не знали, как же его на самом деле любили и как много учеников у него повсюду. 

Встреча с Богом происходит постоянно, и к ней надо быть готовым

Я жил в метре от его в келии последние два года, был его келейником, но не знал, кто к нему ходит. И только на погребении, увидев, сколько народу пришло, понял, каким влиянием обладал батюшка. 

У него я научился вот чему: чтобы быть в состоянии непрестанно молиться, надо делать свое тело более легким. Отец Геласий придумал режим питания, который помогает молиться непрестанно. Многие отшельники придерживаются рецепта отца Геласия. Основу этого режима составляют пшеничные хлопья, смешанные с фруктами и овощами. Если немного помочь телу войти в этот режим питания, тогда уже начинает работать молитва, ты больше не работаешь.

– А что-нибудь приготовленное на огне вы едите?

– Не очень. Лес и так дает мне слишком много: фрукты, желуди, грибы, всё.

«Шесть лет я пребываю в пустыне и благодарю Бога, что я здесь»

– Много лет Вы пробыли во Фрэсиней скотником, потом поваром и в последнее время начальником канцелярии, то есть доказали, что ужились с братией. Почему же тогда и когда Вы ушли в пустыню?

– Думаю, всякий монах хочет пустыннической жизни. У меня было несколько неудачных попыток. В 2007 году меня вернул в монастырь Высокопреосвященный Ириней, который и был моим восприемником при постриге. Высокопреосвященный Ириней[5] боялся, что там я не выдержу, погибну в пустыне, думал, что я горожанин, не имеющий навыков выживания. А спустя год я испросил благословения и пришел сюда. И благодарю Бога, что пришел.

– А здесь труднее, чем в общежитии?

– Думаю, здесь искушения покрепче, потому что в пустыне ты сам себе голова и все надо делать самому, по собственному рвению. Правило, епитимию совершаешь, если и когда хочешь. Есть можешь хоть с самого утра и до вечера, спать, делать все, что хочешь. А можешь ли ты делать все, что хочешь? Не можешь! Бог видит тебя. И тогда начинается борение за то, чтобы удержаться на пути. Надо иметь духовника – сильного молитвенника, чтобы он поддерживал тебя, иначе погибнешь, особенно в таких суровых условиях гор, как здесь. Зимы суровые, овраги глубокие, звери самые разные, это же их территория… И все-таки посмотри, за сотни лет звери не напали ни на одного монаха. Одного только съели волки, да и тот заранее предупреждал, что так пострадает за свои грехи.

– А Вы когда-нибудь оказывались в опасности? 

– Я ни разу не чувствовал себя в опасности. Волков встречал, медведей в лесу, но не боялся. Меня, как и всякого глупого человека, звери любят (смеется).

– Монахи вообще, а отшельники в особенности ищут самые нехоженые места, наиболее отдаленные от мира, чтобы обрести тишину, необходимую для молитвы. Близость к небу, к горным вершинам и отстраненность от суматохи людских городов действительно дает желанный покой? Или эта внешняя тишина возбуждает внутреннее беспокойство, чтобы оно терзало тебя еще больше?

– Конечно, дикость пейзажа, эта глубокая синь неба, уединение – всё это помогает сильнее сосредоточиться, но если ты не подготовлен, внутренний «шум» не даст тебе покоя. Душевный покой зависит в конечном счете от другого: предаешь ты себя в руки Божии или нет, чтобы Он мог в тебе действовать. Когда осознаешь, что без Него ты не в состоянии сделать ничего, на твою долю остаются только упование и любовь, которые и питают твою веру. И тогда совершаются чудеса: тебе удается то, о чем ты и подумать не мог. Но важно не гордиться, ведь это не ты сделал то, что сделал, а Бог через тебя. В противном случае падешь. 

Душевный покой зависит от того, предаешь ты себя в руки Божии или нет

Сейчас я не отказался бы от отшельничества ни за что на свете. Конечно, оказываю послушание настоятелю и, когда нужен ему, иду в монастырь. Но все равно возвращаюсь в свою келью, как только закончу дело.

– Отче, а Вам не было тяжело расставаться с семьей?

– Нет. В моей любви к Богу заключена и любовь к моей бывшей супруге и нашему ребенку. Они со мной, потому что я молюсь о них. А потом, Христос сказал: «Кто любит отца или мать, брата или сестру более, нежели Меня, не достоин Меня» (см.: Мф. 10: 37). Чего же мне еще просить, чего ждать? И оказалось, что Бог управил их жизнь лучше, чем это мог бы сделать я. 

– А тревоги и проблемы мира как-то доходят до отшельников?

– Не особо. Отшельники приходят в монастырь на престольный праздник, на Рождество и Пасху, тогда они исповедуются, причащаются и опять уходят. С этой точки зрения они защищены от подобных искушений. Но я не настоящий отшельник по своей немощи и греховности. С другой стороны, я оказываю послушание настоятелю. А он с какого-то времени велел мне каждый день приходить на богослужение. И я прихожу. Я чаще вижусь с братством и мирянами, переступающими наш порог, поэтому и говорю, что я не настоящий отшельник. 

8.jpg
Рукоположение во иеромонаха отца Валериана (Пыслару)

– Отшельники молятся в уединении. Сильнее ли частная молитва молитвы общей?

– В принципе, если молишься, один ли ты или с другими, святые и ангелы помогают тебе войти в общение с Богом, а это и есть молитва. Молитва – это диалог и личные отношения с Богом. Если у тебя есть молитва, ты отрешаешься от мирского, тебе уже не нужно ничего, и ты сподобляешься определенных стяжаний (малоспания, малоядения, дара прозорливости), которые в большинстве случаев остаются сокровенными для других. 

– Была ли у Вас в жизни такая минута, когда Вы ощутили, что молитва спасла Вас?

– Меня все время спасает только молитва. Но молитва у меня обычная, как у всех. Для особого общения и стяжания Духа Святого нужна другая молитва. У настоящих отшельников каждый день – воскресенье в силу напряженности их молитвы. Благодать сходит на них. Но можно творить молитву и молча глядя на буковое дерево или другое чудо, сотворенное Богом. И это тоже молитва. Чтобы проникнуть туда, надо обнажить свой ум, стеречь мысли. И тогда творение начинает говорить с тобой, и ты участвуешь в космической Литургии.

Беседовал Клавдий Тырзиу
Перевела с румынского Зинаида Пейкова
Сайт Formula AS


[1] Георге Георгиу-Деж (1901–1965) – генеральный секретарь компартии Румынии, правивший страной в 1947–1965 гг. Королевская армия Румынии была распущена после того, как в 1947 г. король Михай I был вынужден отречься от престола.

[2] Мишу Фотино (1886–1970) – знаменитый румынский актер.

[3] После свержения в Румынии социализма 25 декабря 1989 г. стало ясно, что произошла только смена лидера и никаких реформ ждать не приходится. По этой причине участники декабрьской революции объединились в «Ассоциацию 21 декабря». С 22 апреля по 15 июня они каждый вечер проводили многотысячные демонстрации на Университетской площади, которые в конце концов были жестоко разогнаны с помощью шахтеров.с

[4]Ион Илиеску (р. 1930 г.) был организатором волнений 1989 г., приведших к свержению Чаушеску и социалистического режима. В настоящее время находится под следствием.

[5] Речь идет о митрополите Иринее (Попе, р. 1957), постриженике монастыря Фрэсиней.

Размер пожертвования: рублей Пожертвовать
Комментарии
Написать комментарий

Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.

Введите текст с картинки:

CAPTCHA
Отправить