«Прощай, грусть!» и другие рассказы
Книга священника Игоря Сильченкова «"Прощай, грусть!" и другие рассказы» будет интересна всем, кто любит непридуманные рассказы, истории из жизни священников и книги «Зеленой серии надежды».
Я выбрал быть монахом, другого – не надо + ВИДЕО
Клирик Северодонецкой епархии иеромонах Алексий (Миронюк) нашим читателям знаком прежде всего как автор рассказов, которые были опубликованы на нашем сайте. На несколько дней отец Алексий приехал в Москву, и мы расспросили батюшку о том, как рождаются его произведения, что сейчас происходит на его родине и как появилось у него желание быть монахом.
– Батюшка, здравствуйте! Мы очень рады, что Вы нашли время к нам приехать и пообщаться с нашими читателями. Я хотела бы начать с благодарности. Четыре Ваших рассказа были опубликованы на сайте Сретенского монастыря и вызвали огромный читательский интерес. Люди писали благодарности, делились своими размышлениями. Мне кажется, что это одна из задач священства – пробуждать в человеке чувства, мысли. Для монаха все же главное – это молитва. Тем не менее Вы успели еще и написать повести. Когда Вы находили свободное время?
– Честно говоря, я даже не планировал писать. Помню свое детство, я любил описывать яркие события, когда был в лагере, мне было это интересно. Потом, когда я вышел из монастыря и по благословению владыки меня отправили на приход, было очень сложно детям объяснять. Я старался приводить примеры. А потом оно как-то само пришло, и рассказ родился сам. Потом я облекал его в форму, добавлял события. Многие события – это реальные истории про реальных людей. Но именно через рассказ хотелось донести это до людей. Это такая маленькая проповедь.
– Закономерный вопрос, который задают читатели, будет ли книга и будет ли продолжение Вашей серии историй, связанных с преображением души человека, его обращением к Богу, к вере? Или это единичная история и более Вы не планируете писать?
– Я никогда их не планирую, начинаю делать маленькие заметки, а потом рождается рассказ или повесть. Два новых рассказа уже готовы. Один – детский рассказ – о Кресте. Дело в том, что очень часто задавали вопросы, можно носить крестик или нет, нужно ли носить еще иконочки. И сам по себе родился такой рассказ. И второй более серьезный рассказ о событиях спецоперации, не касающийся ни политики, ни национальных вопросов. Он именно о том, как человек преображается, как у него происходит раздвоение личности. С одной стороны, надежда на прочное укрытие, а с другой – упование на Бога. Это интересные события, даже дети, которые проявляют геройские поступки, иной раз поддерживают родителей. Это о вере в Бога в самых трудных обстоятельствах, когда люди не боятся ходить в храм.
– Вы клирик Северодонецкой епархии и непосредственный свидетель событий, которые сейчас разворачиваются в Донбассе. Думаю, то, что происходит сейчас на этих землях, не может не отзываться в сердце. И хоть основная задача монаха – молиться, считаете ли Вы возможным высказывать свою человеческую точку зрения или оставляете ее при себе и молитесь об одном и другом народе и единстве святой Руси? Какую позицию Вы избрали для себя?
– Мне понравилось, как выступал один российский журналист. Когда его спросили о спецоперации, он сказал, что если бы к нему пришел генерал и стал рассказывать, как поставить прожектор, микрофон, то он бы его выгнал. Так же и я считаю. Я не специалист и занимаюсь тем, что знаю. Проповедую людям, чтобы они не озлоблялись, не осуждали, не искали виновных. Я еще с 2014 года говорил: если хотите увидеть виноватого, посмотрите в зеркало и там найдете. У меня, конечно, есть свои мнения. Это человеческий фактор, от него никак не избавишься, но это больше личное.
– Есть понимание, что сейчас миру как никогда нужна молитва, происходит глобальный надлом? Или все повторяется, как и две тысячи лет назад, и все это уже было?
– Однозначно мир идет по спирали. Молитва – это самое главное. Когда люди приходят к священнику, то слышат одни и те же слова, что нужно помолиться. Но это действительно так. Ведь когда мы что-то не можем исправить, то должны обращаться только к Тому, Кто может, – к Богу. Мой земляк протоиерей Андрей Ткачев тоже сказал: «Посмотрите, сколько у нас появилось молитвенников!» За каждым солдатом есть мать, жена, дети, и они все молятся о том, чтобы он вернулся. Все молятся о том, чтобы это поскорее закончилось и наступил мир. И людям как никогда нужно быть ближе к Богу, покаяться в своих грехах. Когда в Ветхом Завете наказание уже висело над ниневитянами, вдруг они покаялись, и Господь переменил свое решение, хотя их ждало то же самое, что Содом и Гоморру. Думаю, что в этом есть не только смысл, но и самая главная задача – усилить свои молитвы. К сожалению, мы видим и обратное. Видим озлобление. Люди поменялись и разделились на два лагеря. Одни ищут виновного, а другие, наоборот, усилили свои молитвы и подвиги. Когда прихожане мне рассказывают, как они молятся, то я удивляюсь, ведь я, как монах, столько не подвизаюсь.
|
– Есть ли у Вас ощущение и понимание того, что люди меняются, понимают суть происходящего процесса, чего от них ждет Господь и начинают усугублять молитвенное правило, держать пост? Мне жаль, что Вы говорите, что не всегда и не все это делают.
– Так было всегда. Я помню 2014 год, когда эти люди всегда были склонны все делать на словах. Они говорили: «Батюшка, если мы выживем, то каждое воскресенье будем в храм ходить, будем верующими». Но постепенно все это уходило, и человек возвращался к тому, откуда пришел. В храме оставались только те, кто всегда там был.
Когда мы что-то не можем исправить, то должны обращаться к Тому, Кто может, – к Богу
– Отец Андрей Ткачев говорит, что все это закончится тогда, когда наши храмы будут полны, а салоны красоты и увеселительные заведения будут пусты. Женщины наденут юбки подлиннее, смоют косметику и пойдут молиться. Но, как я понимаю, пока еще у людей не появилось осознание того, что нам действительно нужно сделать. Скажите, храм, где Вы служите, полон?
– Я был настоятелем на пяти приходах, еще была своя монашеская община. Сейчас из общины я каждому определил свое место. Все храмы посещать я не могу, они как раз на линии фронта, и туда еще не пускают, поэтому сейчас я служу у благочинного. Но храм этот полон, люди приходят, и это очень радует. Хотя в Лисичанске сейчас людей не так много.
– У многих новомучеников, в том числе у очень почитаемого в нашей обители архимандрита Иоанна (Крестьянкина), есть слова о том, что никогда, более как в тюрьме, у него не было такой молитвы. Небо было отверсто, и Бог его слышал. Есть ли у Вас ощущения, что сейчас Ваша молитва наиболее горяча?
– Да, конечно. Она более осознанная. Эта молитва становится искренней, горячей. Ощущение создается, что Бог как никогда близко. В таких ситуациях ты понимаешь, что Господь этим проявляет Свое человеколюбие и милосердие. Ты начинаешь задумываться о ценностях, о том, что самое главное, а что второстепенное. Ты смотришь на свою жизнь более серьезно.
– Как Вы считаете, чего сейчас от Вас больше ожидает паства, пусть и рассыпанная по многим приходам и монастырям? Они ожидают пастырского попечения, благословения, молитвы или сейчас больше нужны дела милосердия: продукты, вещи? Или же разделять это нельзя и все моменты важны?
– Совет и молитва сейчас самое главное. Господь так устроил, что у нас, с одной стороны, нет света, связи, воды и еще очень шумно. А с другой стороны, что касается питания, то его очень много, в изобилии. Это во многом помощь волонтеров. У меня иногда собираются запасы, я приношу соседям, а они говорят, что у них есть и не нужно. Даже бездомные говорят, что так, как сейчас, не питались давно.
– Что Вы советуете, как относиться ко всему происходящему?
– Терпимее и с доверием Богу.
С архимандритом Иовом (Гумеровым)
|
– Как сказано в Священном Писании: «В терпении вашем стяжите души ваши» (Лк. 21: 19).
– Если человек с семьей, у него есть возможность вывезти жену и детей, я думаю, что в этом нет ничего плохого, потому что нервное потрясение очень сказывается. В основном у нас остались стойкие женщины и дети. Может быть, уже привыкли или действительно так доверяют Богу, что все будет хорошо.
– Помните, про советские годы говорили, что Церковь выстояла благодаря этим бабушкам в белых платочках, которые, несмотря ни на что, приходили в храм. Это к уже упомянутой мной мысли о том, что история повторяется.
– Моя прихожанка категорически отказалась уезжать. Она у меня в храме смотрела за подсвечниками, занималась уборкой. И была там до конца. К сожалению, было сильное нервное потрясение, у нее случился инфаркт, и она умерла. Но до конца своих дней она, несмотря ни на что, приходила в храм убирать и поддерживать порядок.
– Если отвлечься от нынешней ситуации и говорить вообще про монашество и его нынешнее состояние, считаете ли Вы, что гораздо меньшее количество людей идет в монахи, чем раньше? Слишком много соблазнов.
– Я не могу сказать, потому что я не в монастыре. Хотя с отцом Киприаном (Партсом) я разговаривал, и он говорит, что недавно в Сретенском было два пострига. Так что все будет хорошо. Это никогда не умаляется, потому что Господь призывает, и человеку от этого никуда не деться.
– В какой момент Вы в себе почувствовали монашеское призвание? Что для Вас явилось отправной точкой, после которой Вы поняли, что только здесь Ваше место?
– У меня получилось так, что я никогда не думал об этом. Я был женат, но у нас с супругой не получилось. Конечно, в мыслях был идеал найти верующую женщину и создать новую семью, но этого никак не случалось. В какой-то момент я был в такой растерянности. У меня были увлечения различными восточными религиями. А потом я задумался, что свое родное православие толком и не знаю. У нас открылась Богословская академия, и я пошел туда учиться. К сожалению, до этого мне попадались такие священники, которые не могли ответить развернуто на все мои вопросы. Все ответы были стандартными, а мне нужно было узнать более подробно. И я пошел в академию на богослова, чтобы все узнать из первых уст. А когда пришел туда, то у меня просто открылись глаза! Для меня это было открытие потрясающе красивого мира православия! И тогда я осознанно стал верующим.
Пришел в академию, у меня открылись глаза! Это было открытие потрясающе красивого мира православия
Я сам родом из Закарпатья. Наш край на сто лет раньше Крещения Руси был посвящен в христианство, и у нас в моем детстве все ходили в храм. В селах тебя даже могли осудить, если ты в воскресенье туда не пошел. Но тем не менее это было больше формальностью. Каждое воскресенье мы ходили в храм, а потом собирались у бабушки на обед. Подростком я стал, как и многие, далеким от Церкви, хулиганом, который прошел через все стадии взросления.
|
После академии прошло еще лет 5–6. Я уже тогда подрабатывал в Киеве, и там меня ограбили. Я потерял паспорт, деньги. Пришлось немного поскитаться, и так получилось, что ко мне подошла женщина в парке и ни с того ни с сего сказала, что мне нужно идти в Покровский монастырь, чтобы меня накормили. Я пришел, меня действительно накормили. Мне не у кого было спросить, что делать дальше. Одна монахиня работала на огороде в тот момент, и я сказал ей о своей проблеме. Она тогда грозно мне ответила, чтобы я не приставал к ней, а пошел в храм к иконе Божией Матери и ей изливал свои проблемы. Я не помню, что и как я просил у иконы, но помню, что многое обещал. В итоге я вышел из монастыря, на подходе к метро стоял ларек, где продавали пирожки. У меня была мелочь, но не хватало на пирожок, и продавец отдала мне его просто так. А еще у нее был телефон, и я попросил позвонить домой. Я позвонил маме сказать, что со мной произошла такая ситуация, но я жив, здоров, чтобы она не переживала. А эта женщина услышала и спросила, сколько мне нужно денег. Я тогда узнавал, это была тройная цена за билет, потому что у меня не было паспорта. И представляете, эта женщина мне, постороннему человеку, дала деньги! Для меня это было потрясением. Я приехал домой, и с этого момента у меня была назойливая мысль о монашестве.
Как-то с новогоднего корпоратива на работе я пришел домой. Мама спросила, почему я вернулся так рано. «Мама, ты меня посчитаешь дураком, но мне там неинтересно», – ответил я. «Тогда тебе надо в монастырь», – сказала мама. У меня эта мысль засела в голове. Потом я пошел к нашему владыке посоветоваться, и он посоветовал мне монастырь. Я пошел туда, и там оказался настоятелем мой сокурсник, с которым мы учились. Он обрадовался и позвал меня. Но мне хотелось закрыть все мирские дела и не попробовать, а насовсем уйти в монастырь. Я тянул, тянул, и дошло до того, что настоятель мне позвонил, спросил, приду я или нет. Я сказал, что на праздник Покрова Божией Матери я приду. В тот день я сходил в храм, поисповедовался, причастился, мы пообедали, я взял сумку и ушел в монастырь.
– С одной стороны, вроде как одномоментно. Но, с другой стороны, Вы к этому долго шли.
– Да. Потом моя племянница подметила: «Вы просили же в Покровском храме у Богоматери, вот Она и отправила в монастырь».
– Вы никогда не жалели о таком решении? Не было желания что-то поменять в своей жизни?
– Нет. У монахов происходит много скорбей, трудностей, искушений. У меня все это было, но ни разу не было мысли, что я поступил неправильно.
С игуменом Иоанном (Лудищевым)
|
– Вы так или иначе вовлечены в общественную жизнь. Мне кажется, что иногда это очень отвлекает от самого главного. Есть ли у Вас усталость от мира? Хотелось бы уединения, молитвы, тишины, спокойствия, общения с Богом?
– Я стараюсь полагаться на волю Божию. Если Господь поставил, значит, так и нужно. Пока, слава Богу, я справляюсь и не жалуюсь. Мне нравится общение, разговаривать с людьми. Многим очень нужно получить поддержку, разговор. Люди говорят мне порой: «Батюшка, вот вы благословите, возьмете руку, и уже как-то легче на душе». А для уединения у меня есть отдельная келья, где я могу помолиться, побыть в тишине.
У монахов много трудностей, у меня все это было, но ни разу не было мысли, что я поступил неправильно
– Есть ли у Вас ощущение, что приходящие к Вам люди путают священника с психологом? Может быть, это более свойственно белому священству, когда к женатому священнику приходят люди со своими семейными проблемами и не столько исповедуются в своих грехах, сколько просят разрешения той или иной ситуации? Или Вам это незнакомо и люди приходят к Вам с духовными проблемами?
– Ко мне приходят с разными проблемами. Иногда смотришь, что человеку нужно просто поговорить. Ему даже не важно, что ты ответишь, ему просто нужно выговориться. Я стараюсь, конечно, что касается семейных отношений, сразу предупреждать, что это не ко мне. У меня есть только опыт развода, так что это не по адресу.
– Как Вы считаете, можно ли принимать монашество совсем юному человеку или он должен до этого духовно вырасти, созреть? Или если есть непреодолимое желание, то ты должен его реализовать, даже если тебе совсем мало лет?
– Я думаю, что молодым монахам очень трудно. Я прошел через все это, многое испытал и понял, что меня уже не искусить. А у молодых многого еще никогда не было, и это будет искушение. Конечно, если он выстоит, то это святой человек уже при жизни. Но все зависит индивидуально от каждого.
– Говорят, если бы люди знали, какие искушения ждут их в монашестве, никогда бы не стали монахами, а если бы знали, какие сладости есть у монахов, то все бы пошли туда. Для Вас это действительно так? Вы ощущаете, что поровну дается и искушение, и радость, и счастье быть монахом?
– Там было сказано не совсем так. Если бы люди знали, какое наказание ждет нерадивого монаха, то все бы убежали из монастыря, но если бы все знали, какую награду получит праведный монах, то из мира убежали бы в монастырь. Если бы вернуть то время, я бы все равно выбрал монашество. Я думаю, что это мое, и другой жизни я не вижу.
Беседовала Наталья Шатова
16 февраля 2023
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.