Мы с Дарьей после престольного праздника в Псково-Печерском монастыре возвращались поездом домой в Москву. Места наши оказались в соседних вагонах, и Даша говорит:
– Чай приходи пить в мое купе – мне в монастыре столько вкусностей надавали! Пир устроим!
Фото: vsegda-pomnim.com
|
Прихожу в ее плацкарт, смотрю: сидит Даша, а напротив – какой-то «мистер бодибилдинг» в расцвете лет. Эффектная маечка в обтяжку, горы мускулов, стильная стрижка, загар – все как положено. И заметно, что он, мягко говоря, не в восторге от выпавшего на его долю соседства – женщины, всем своим обликом очень уж на монастырскую послушницу смахивающей. А тут еще и другая является, тоже, видимо, «на всю голову православная». Загорелый пассажир до такой степени возмутился, что весь свой мощный торс прямо на 90 градусов повернул и в окно уставился – полное, одним словом, презрение окружающей обстановке выразил.
А Даша ничего, вежливо к нему обращается:
– Вы не будете против, если мы с подругой тут почаевничаем? А может, и вы с нами? У нас здесь сколько всего вкусного!
«Мистер бодибилдинг» через плечо, и стараясь не поворачивать головы, буркнул что-то довольно сухое, претендующее, впрочем, на вежливость: он, мол, насчет присутствия подруги не возражает, но от угощения отказывается.
После того, как все необходимые условности были соблюдены, Даша начинает выгружать из рюкзака всякие сверточки, баночки, пластиковые контейнеры, а напоследок – большой термос с натуральным травяным чаем, и мы принимаемся за монастырские разносолы, обмениваясь попутно восторженными впечатлениями от прошедшего праздника.
Поезд пару раз слегка дернулся, давая понять, что полностью готов к отбытию, как неожиданно в вагоне произошло некое сугубое движение, и перед нашими глазами появился проводник, обеими руками озабоченно поддерживающий парня, который, в свою очередь, опирался на два костыля.
– Вот ваша нижняя «боковушечка». Купе крайнее, но дверь автоматическая, с мягким ходом, и во сне вас никак не потревожит. Сейчас я столик уберу, и вы сразу же сможете лечь, отдохнуть – приговаривал он.
Молодому человеку было, видимо, лет тридцать пять, но благодаря тонкому телосложению и живому выражению лица он выглядел еще моложе. На лице все же промелькнула пару раз чуть заметная тень затаенной боли; из разрезанной по лампасу левой штанины спортивных брюк торчали железки специального медицинского приспособления – все это говорило о серьезной травме ноги и недавно перенесенной операции. Проводник суетился невероятно: мгновенно перевернул столик мягкой стороной вверх, сдернул с третьей полки матрац, быстро расстелил его и усадил парня, при этом бережно уложив обе его ноги на постель, а костыли пристроив сбоку.
– Ну вот, отдыхайте пока так, а когда поезд двинется, я принесу постельное белье, – подобно самой заботливой няне, хлопотал он.
Парень прислонился спиной к перегородке, прикрыл глаза и, кажется, задремал. Мы с Дашей вернулись к своему увлекательному, прерванному появлением нового пассажира разговору.
Фото: russiabeyond.com
|
– Так ты говоришь, что ехала из Печор до Пскова на «Ласточке»? Надо же, а я и не знала, что там ходит теперь эта скоростная электричка.
– Да, и отлично доехала, «Ласточкой» добираться сюда намного удобнее, чем автобусом!
– Вполне верю, что и быстрее, и в более комфортных условиях. Да и без сюрпризов, ведь бывали случаи, когда автобус с полдороги возвращали обратно в Печоры, ввиду всяких неожиданностей, связанных с близлежащей границей.
– Именно, едешь и ни о чем таком не помышляешь, только картинами знаменитых псковских далей да прекрасных сосновых лесов наслаждаешься. Окна огромные, кресла мягкие, вагоны красивые и, что немаловажно, полупустые – одно удовольствие. К тому же электричка приходит на ту же платформу, где и московский поезд стоит, – ну очень удобно, сплошной комфорт!
– Да, чрезвычайно комфортно стало теперь путешествовать. Взять хотя бы наш вагон: плацкартный, а вид у него такой, словно к экстра-классу какому-нибудь относится. Все кругом блестит, сияет, постель белоснежнейшая, на верхних полках уже заправленная – раньше так только в купейных вагонах делали. Чай подают в каких-то царских подстаканниках – я их видела в продаже на вокзале: стоимость баснословная. В вагоне целых три туалета, где тоже все сверкает и едва не скрипит от чистоты, и даже кабина душевая имеется. Очень все комфортно – все для блага человека!
Фото: polynkov.livejournal.com
|
– Да при чем тут комфорт?! – вклинился вдруг в эту благостную беседу возмущенный мужской голос.
На нас смотрел большими серыми глазами парень с нижней «боковушки».
– Вы так рассуждаете, словно комфорт – это что-то очень важное, чуть ли не главное. А вот там, откуда я еду, вообще никто ни о каком комфорте не думает. Там люди совершают свое дело, невзирая ни на какие условия: в духоте, в холоде, в снегу, в грязи – не важно. Порой сутками без сна и отдыха, случается, что и без бани – и никто не жалуется на отсутствие комфорта. Да о нем просто никто и не вспоминает, даже в бреду. Это же просто смешно – восторгаться каким-то комфортом, когда в жизни существуют вещи намного важнее!
Это же смешно – восторгаться комфортом, когда в жизни существуют вещи намного важнее!
– Так вы «оттуда» едете? С «линии соприкосновения»? То-то я смотрю, тельняшка десантная выглядывает… Но мало ли какие майки носят люди, и по какой причине – порой банально для красоты, иногда довольно сомнительной… Вы, наверное, псковский десантник, и у вас боевое ранение, а не гражданская травма?
Фото: polynkov.livejournal.com
|
– Ну да, «оттуда» еду, вернее, следую в данный момент из госпиталя домой в отпуск. К друзьям вот на пару дней заезжал, так они мне такие широкие проводы устроили, что едва на поезд не опоздал – уже в самую последнюю минуту к вагону подкатили. Спасибо проводнику, прямо на руки принял… Девчонки, вы мне постель заправите? Вот он тащит уже постельное белье …
Мы кинулись готовить ему место для сна – в четыре руки заправляли простыни, натягивали на подушку наволочку, запрятали куда-то вниз его костыли.
– Чтобы не споткнулся кто-нибудь ночью, – сказал десантник.
Он снова улегся на койку, облегченно вытянул здоровую ногу. Мимо проходила женщина – с соломенного цвета кудрями и полотенцем на плече.
– У вас, я вижу, аппарат Илизарова новейшей конструкции на ноге, – сказала она, остановившись. – В хорошей, значит, клинике лечитесь. Ах, в госпитале Военно-медицинской академии? О, замечательно, рада за вас! Я немного разбираюсь в этом и могу вас заверить, что там сделают все на самом высочайшем уровне, на этот счет даже не беспокойтесь. Тяжелое ранение?
– Несколько переломов, но это, в общем-то, пустяки. Главное, коленную чашечку напрочь осколком снесло – тут уж посерьезнее будет… Но ничего, сейчас коленные суставы отлично протезируют – будет коленка в буквальном смысле новенькая, до конца жизни безотказно послужит! Полечат как надо, это даже без вопросов, и, само собой, бесплатно, что тоже имеет значение…
– Ну что ж, держись, миленький, пусть Бог тебе помогает.
Женщина ушла. На ее место прибежал проводник с вопросом, не хочет ли «сынок» чайку. Десантник чая не хотел, потому что «только из-за стола, где было всего вдоволь, больше даже, чем нужно, и всяких "чаев" в том числе». Но ему, видимо, хотелось поговорить – застолье с друзьями явно давало о себе знать.
– Мои не ожидают, что я завтра дома появлюсь – сюрприз им будет! – мечтательно проговорил он. – На вокзале меня только друг встретит, а все остальные вообще не в курсе…
– А жена, дети у вас есть? – охотно поддержали мы разговор.
– Есть и жена, и двое детишек. Сын страшно гордится, что папа за Родину воюет, письма мне туда пишет, ну а дочка совсем еще кроха, не понимает ничего. Жена, конечно, вопит: никуда больше не поедешь – не пущу! Но я, как только все заживет, тут же обратно – это даже не обсуждается. Я ребят своих не брошу. Как могу я остаться здесь, «в комфорте» (вы уж извините), когда они бьются там с фашистами этими не на жизнь, а на смерть… Нет, при первой же возможности – сразу туда. Я за Россию умереть не боюсь, а нацизм этот вонючий мы должны вычистить по-любому, иначе нельзя. Собственные дети нас потом не поймут, да у них и жизни не будет, если мы не выдавим сейчас всю эту нечисть куда подальше – в Евросоюз их любимый. Вот пусть там и целуются, кто с кем хочет, а нам такого дерьма (извините, девчонки) не надо. Как только поставят мне коленную чашечку, сразу же туда. Умереть за Россию я не боюсь. И ребят не брошу… ни за что не брошу… ни за какой комфорт, ну его в болото!
Умереть за Россию я не боюсь. И ребят ни за что не брошу
Речь его становилась все медленнее, невнятнее – десантник засыпал.
Фото: polynkov.livejournal.com
|
Всем остальным пассажирам купе тоже пора было на боковую, отправилась в свой вагон и я. Утром встретились с Дарьей уже на московском перроне.
– Ну, как там наш боец, выспался? – спросила я.
– Спал, кажется, крепко, и выспался вроде хорошо. Но особо не изменился – все такой же... Балагурит и даже шутит.
«Вот и хорошо, что не изменился, – подумала я. – Очень было бы жаль, если бы наутро оказался он совсем другим, непохожим на себя вчерашнего…»
Самого десантника увидеть больше не довелось, и имя его тоже осталось для нас неизвестным – как-то не пришлось к слову спросить об этом. Просто «безымянный» боец – один из сотен и тысяч неизвестных солдат своей Родины, во все века сражавшихся за нее на сотнях и тысячах полей бесчисленных войн – и всегда выходивших из этих войн победителями. Легендарными героями, или никому не известными рядовыми, с многочисленными отметинами смертоносных сражений, или же ни разу не тронутыми пулей и осколком, живыми или мертвыми, но всегда – победителями. А если бы не так, то и России у нас давно бы не было.
В твоих рассказах, даже если и есть грустные темы, всё равно на протяжении всего чтения сопровождают чувства чего-то очень доброго, чувства надежды и света ощущения прекрасного продолжения жизни героев твоих произведений и вообще всех нас!!!
Храни тебя Господь и Матерь Божия!
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.