О музее новомучеников и исповедников Российских в ПСТГУ

Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет со дня своего основания проводит кропотливую работу по сбору сведений для канонизации новомучеников Русской Православной Церкви. В 2000 году удалось собрать информацию по целому сонму святых – 1300 имен. И работа продолжается по сей день: создана база, куда вносятся любые сведения о людях, пострадавших за Христа в XX веке. Издается мартиролог. Вместе с тем пять лет назад был открыт музей новомучеников и исповедников Российских при Соборной палате университета. Об истории этого музея, большой миссии ПСТГУ в сфере канонизации новомучеников и истории Русской Церкви ХХ века рассказывает выпускник ПСТГУ, научный сотрудник Научно-исследовательского отдела новейшей истории РПЦ ПСТГУ, чтец Михаил Гар.

1 (62).jpg

Как был задуман музей новомучеников

Музей новомучеников был задуман лет пять назад. Началась пора активного сбора экспозиции, продумывание концепции. Конкретику – что и как будет представлено – готовила Лидия Алексеевна Головкова. Она один из крупнейших историков, автор книг о Бутовском полигоне, Екатерининской пустыни, Коммунарке. За создание музея по большей части отвечал наш отдел новейшей истории Русской Церкви. В нем работает несколько десятков человек: и специалистов, и научных сотрудников, старших, младших, ведущих. Совершенно замечательные люди, о которых немногие знают, несмотря на то что они авторы выдающихся научных трудов. Выходят большие монографии небольшими тиражами, и музей – это скромная попытка популяризировать то, что накоплено. Это отдел по-своему уникальный, потому что таких работ больше нигде нет.

Канонизация новомучеников

Важной составляющей работы ПСТГУ является подготовка документов для канонизации новомучеников. Ректор ПСТГУ протоиерей Владимир Воробьев – секретарь комиссии по канонизации, он много лет трудится в комиссии, был инициатором массового прославления новомучеников, которое состоялось в 2000 году. В 1997-м он предложил митрополиту Ювеналию к юбилею христианства канонизировать сонм новомучеников. Русская Церковь в XX веке явила больше святых, чем за всю свою предыдущую историю.

И предложение отца Владимира было услышано. Начались масштабные работы, был объявлен сбор сведений по всем епархиям. Торопились, времени было немного, но все-таки успели. И когда оказалось, что у нас столько святых – 1300 имен, то зашла речь о представительном сонме. Стало понятно, сколько в Русской Церкви новомучеников и исповедников. Также была оставлена возможность добавлять в этот список имена по мере того, как поступают сведения. Собственно, с тех пор добавилось еще порядка 500 имен.

Важной составляющей деятельности по сбору сведений о новомучениках – и для будущей канонизации, и не только для нее – стало составление базы ПСТГУ. Она родилась вместе с университетом. Много трудов положил на это профессор Николай Емельянов-старший, ныне покойный. Сейчас эта деятельность продолжается. Базой занимается наша сотрудница Людмила Сергеевна Аристова.

База – очень полезный ресурс, потому что там аккумулируются те сведения, которыми готовы поделиться епархии, исследователи. Они отправляют в базу свои материалы. И когда кто-то из сотрудников отдела или другой исследователь хочет предметно работать с кем-то из новомучеников, начинается активная работа. Ее началом может быть информация с родины святого, места его служения, из архива, из ФСБ. А если в руки попадает групповое дело, то в базу заносятся сведения обо всех фигурантах. Так что это весьма удобная система, которая сейчас переводится на новую программную платформу.

Также нами издается мартиролог. Дошли уже до буквы К.

2 (57).jpg

Культурно-исторический контекст первой трети XX века

Музей задумывался так: первый зал должен был раскрыть начальный период, первые годы советской власти, когда начинались гонения на Церковь. Самое начало экспозиции – это предреволюционная эпоха во всей ее противоречивости. С одной стороны, радостные для Церкви события, при последнем императоре было как никогда много канонизаций: и батюшка Серафим, и архиепископ Феодосий Черниговский, Питирим Тамбовский, Иоанн Тобольский, Анна Кашинская, патриарх Ермоген. Очень много открывалось монастырей, бурно шла миссионерская деятельность. Достаточно вспомнить святителя Николая Японского, а будущий святитель Тихон в это время просвещал светом Христовым Америку – был построен собор в Нью-Йорке, множество храмов на западном побережье. Это тоже был колоссальный успех! Эпоха запомнилась выдающимися пастырями: Оптинские старцы, отец Валентин Амфитеатров, святой праведный Иоанн Кронштадтский, человек-эпоха, священник общецерковного масштаба, отец Алексей Мечёв, отец Николай Смирнов.

Но и тогда люди уже чувствовали, что приближается гроза. Отец Валентин Амфитеатров говорил своей ученице Анне Зерцаловой (которая потом напишет о нем книгу и издаст его проповеди, и будет за это расстреляна), что сейчас мы еще можем молить Господа, – речь шла про 1905 год, первую революцию, – а скоро настанет момент, когда уже не сможем.

Экспозиция «Участники Поместного Собора»

В экспозиции есть несколько фотографий периода от Февральской революции до Октябрьского переворота. Временное правительство и первого, и второго состава не благоволило Церкви. Многие иерархи были уволены стараниями тогдашнего обер-прокурора Владимира Львова.

Парадокс в том, что при последнем императоре – святом – никак не удавалось созвать Собор. Уже вроде все готовили для этого, и в 1906-м, и в 1914-м, но получилось при Временном правительстве.

Восемь больших стендов посвящены восьми выдающимся иерархам, участникам Поместного Собора. Митрополит Киевский Владимир, почетный председатель, в ходе заседания был убит. Митрополит Петроградский Вениамин, митрополит Казанский Кирилл, Арсений (Стадницкий), Антоний (Храповицкий), митрополит Крутицкий Петр, митрополит Ярославский Агафангел и митрополит Сергий (Страгородский). Можно было бы, наверное, и шире представить, но решили, что сосредоточимся на этих восьми именах и представим информацию о них максимально полно.

По стенам тут же – мраморные таблички с именами участников Собора: общие и отдельно причисленных к лику святых. Половина участников Собора пострадали за Христа, а примерно каждый десятый причислен к лику святых, и только двое из них пережили «Большой террор». Остальные были расстреляны, погибли в заключении, умерли не своей смертью.

Пережили это время только епископ Афанасий (Сахаров) и протоиерей Петр Чельцов. Тот самый, который в 1967 году поздравил молодого отца Владимира Правдолюбова с 50-й годовщиной Октябрьского переворота. Он, видимо, имел хорошее чувство юмора: «Поздравляю вас, батюшка, с нашим праздником». Отец Владимир уже думал, надо в ответ поздравлять. «Вот – говорит, – смотри, 50 лет прошло, а мы с тобой, два попа, а все еще живы и сидим чаек попиваем». Вот такой был праздник. Отец Петр дожил до 1972 года. Самый долгий срок жизни среди участников Поместного Собора. Всё пережил, дожил почти до нашего времени.

Далее представлена эпоха Красного террора, и здесь нужно упомянуть личность отца Иоанна Восторгова. Он жил на втором этаже того здания, где сейчас находится главный корпус ПСТГУ, в его квартире сейчас кабинет ректора. Этот батюшка был настоятелем домового храма князя Владимира.

«Начало гонений на Церковь, 1923 год»

Следующие стенды касаются гонений на христианство в нашей стране. Это и изъятие церковных ценностей, и обновленческий раскол, и лжесобор 1932 года, на котором патриарха Тихона лишили сана. Это было поручение властей, которое лжесобор просто механически выполнял. Процесс над патриархом Тихоном задумывался открытым, но власти не смогли этого осуществить. По их плану должен был состояться процесс, осуждение, приговор к расстрелу и одновременно лишение сана.

На стенде представлено много фотографий, связанных с антирелигиозной пропагандой. Самые известные – взрыв Храма Христа Спасителя, разрушение Симонова монастыря, знаменитый мальчик, который пишет на школьной доске имена одноклассников, бывших в церкви на Пасху, и про комсомольское Рождество.

3 (48).jpg

А в центральной витрине лежат иконы, на одной из которых кто-то тренировался в стрельбе дробью. На другой кто-то начертал неприличное слово, иголочкой процарапал. Эти иконы сохраняют как святыню, как тоже пострадавших. Мы их не реставрировали.

«Гонения 20-30 гг. XX века»

Второй зал на другом конце галереи относится к следующему периоду гонений: ко второй половине 20-х годов и к 30-м. Там есть вещи, которые принадлежали непоминаемому митрополиту Сергию (Страгородскому). О нем и сейчас ведется дискуссия. И непонятно, как правильно его называть. Тех, кто не принял его политику, стал в оппозицию, назвали непоминающими священниками.

Следователи НКВД в 1930-м году сшили грандиозное дело «истинно православной церкви». Это название встречается и в литературе. Это те, кто не поддержал курс митрополита Сергия на легализацию церковного правления на условиях ГПУ.

Условия были простыми: тотальный контроль над всеми церковными делами, включая кадровую политику, издание деклараций о политической солидарности с советской властью, формирование Синода определенного состава, который разрешат власти, чтобы через этот Синод воздействовать на самого митрополита Сергия.

В обмен на это власти, хотя и обещали больше, дали только маленькую справку о том, что деятельность высшего церковного правления в составе митрополита Сергия и таких-то членов Синода не встречает препятствий впредь до специального утверждения.

Больше ничего не добились. Некоторое время еще выходил журнал Московской патриархии, но нерегулярно. Епископ Дамаскин, например, писал в одном из писем, что ради внешнего декора это была слишком высокая цена. И многие епископы, и духовенство, люди верующие, не соглашались с такой церковной политикой митрополита Сергия, потому что она была очень тяжела для Церкви, были большие репутационные потери. Власти так и задумывали для достижения своей цели. И в этот момент обозначились те иерархи и священники, которые были стойки и мужественны. Их было легко выявить и быстро репрессировать.

Митрополит Сергий думал, что принятые меры для Церкви будут полезны, что можно будет что-то сохранить таким образом, а получалось, что нет. Он стал невольным участником антицерковной политики, которую проводила власть. Как надо было действовать в той ситуации, мы, конечно, утверждать не беремся, это не наша задача. Наша задача только в том, чтобы часть этой истории по возможности приоткрыть.

4 (35).jpg

Экспонаты, оставшиеся от непоминающих священников

У нас есть вещи, которые остались от кого-то из непоминающих. Как правило, они чаще всего относятся к частным коллекциям, владельцы предоставили их для экспозиции на какое-то время.

Во втором зале у нас есть лагерная шапка отца Владимира Воробьева-старшего. Она в семье Воробьевых хранилась как реликвия. Отец Владимир – известный московский батюшка и духовник. Служил он на Зубовской, потом на Арбате, и в момент выхода Декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви произнес проповедь, которая называется «Плачь, родная страна». Это была совершенно удивительная проповедь, и никто на священника не донес. Храм был полон, и туда, очевидно, из-за переполненности не прошел человек, который был приставлен к отцу Владимиру. Но священника все-таки посадили, правда, позже. Допрашивал его и жестоко бил на допросах следователь Казанский. А в свое время семья отца Владимира поддерживала его материально. Они жили в одном дворе. Семья следователя была неблагополучной, и батюшка помогал ей.

Также в зале можно увидеть Евхаристический набор, которым пользовался владыка Афанасий (Сахаров), он сам его и изготовил. Например, звездицу он вырезал из консервной банки. Используя самодельные богослужебные предметы, служили обычно в какой-нибудь квартире. Пойти в открытые храмы служить было нельзя, если не поминать советскую власть и митрополита, а с 1943 года патриарха Сергия (Страгородского).

В 2000-м году, когда были канонизированы новомученики, в докладе митрополита Ювеналия прозвучала мысль о том, что отделение от митрополита Сергия, о котором заявили многие, было не расколом (так как не имело причиной личную выгоду), а действием для сохранения правды и достоинства Церкви.

Митрополит Сергий не запрещал богослужений, поскольку был лишь заместителем законного главы Церкви митрополита Петра. При этом митрополит Петр в 1929–30 годах направил митрополиту Сергию письма, в которых призывал его вернуться на прежние позиции и отказаться от компромиссной церковной политики. Так что получалось, что действовал митрополит Сергий с превышением своих должностных полномочий, переданных ему митрополитом Петром, и, соответственно, решения о запрещении, принятые под давлением власти, оказывались как не бывшие. И при канонизации они не были приняты во внимание, ведь были запрещены даже такие люди, как митрополит Казанский Кирилл, которого называли совестью Русской Церкви. А он был под запретом от митрополита Сергия, но запрет этот был юридически недействителен.

Храмы непоминающих священников

Места служения Литургии того времени необходимо сохранить. Недавно в Москве возле Кольцевой дороги, где ее пересекает Ярославское шоссе, был построен небольшой храм иконы Божией Матери «Отрада и Утешение». Его возведение позиционировалось как раз как восстановление одного из таких домовых храмов непоминающих. Домовый храм был там, где сейчас стоит здание МГСУ на Ярославке. Тогда это был поселок Лосиноостровский. А на Тургеневской улице стоял дом барачного типа, и в нем отец Иеракс (Бочаров), друг владыки Афанасия (Сахарова), имел такой домовый храм – сборный и разборный. И можно было, если придут свои люди, прихожане, его развернуть и отслужить Литургию. А антиминс он взял из храма иконы Божьей Матери «Отрада и Утешение». Там батюшка служил до закрытия храма. Эта домовая церковь существовала, пока о ней не узнали в ГПУ. Арестовали и отца Иеракса, и некоторых его прихожан. Но самодельную утварь не изъяли, отец Иеракс так и пошел по лагерям с литургическим чемоданчиком. Но в лагере был пожар, и вся «домовая» утварь сгорела.

Не осталось у нас этого сборного храма, но осталось место, осталась память.

Жертвы «Большого террора»

На другой стороне второго зала у нас жертвы «Большого террора»: Бутовского полигона, Левашова, еще некоторых мест. Но на Бутовском полигоне особый акцент, потому что он близко и там больше всего святых, уже 360. А рядом есть витрина, посвященная владыке Стефану (Никитину) – замечательному исповеднику, епископу, который скончался во время проповеди, прямо в храме на амвоне. Почти договорил и скончался прямо там. Он был из маросейских, из общины отца Алексея Мечёва. Был тогда доктором, потом его владыка Афанасий (Сахаров) тайно рукоположил в священники, и он долго-долго оставался тайным священником, а вышел на открытое служение уже после войны. Отбыл свой лагерный срок, будучи тайным священником, но поскольку тогда об этом никто не знал, то срок ему дали не самый большой – пять лет. О нем, о всех его трудах, о каждом этапе жизни вышла большая монография диакона Димитрия Пономаренко из нашего отдела. И подлинные вещи владыки Стефана есть у нас в экспозиции. Он похоронен в Акулово, возле алтаря Покровского храма, где сейчас служит протоиерей Валериан Кречетов.

Висит большая карта с указанием, где были наиболее крупные лагерные управления, их было очень много. И некоторые вещи были найдены в экспедициях на местах лагерей. Как-то приезжал к нам гость, увидел табличку из лагерного пункта «Амбарчик» и сказал: «Вы знаете, я там сидел». Такая была встреча.

5 (16).jpg

Домовый храм отца Глеба Каледы

Заканчивается экспозиция второго зала домовым храмом отца Глеба Каледы, который действовал до 80-х годов. Его тайно рукоположил в священники митрополит Иоанн (Вендланд). Люди, жившие в советское время, часто опасались, что даже у стен есть уши. Митрополит Иоанн был не из таких, не было у него такого страха. И он вполне мог тайно кого-то рукоположить. Так что отец Глеб служил тайно до поры до времени, а потом, когда появилась возможность, вышел на открытое служение и даже стоял у истоков тех богословских курсов, которые предворили формирование Свято-Тихоновского университета, тогда института.

Собственно, из чего состоит домовый храм? Это престол из нового этюдника, купленного в магазине для художников, богослужебные сосуды, которые сам отец Глеб приобрел в Доме фарфора. Они специально похожи на домашнюю посуду, чтобы в случае обыска эти вещи ни у кого не вызвали подозрения. Но их никто не использовал ни в каком другом качестве.

«Возрождение епархиального дома»

У входа во второй зал есть стенд, связанный с возрождением епархиального дома. Это то самое здание в Лиховом переулке, где сейчас расположен главный корпус ПСТГУ. В 1992 году, когда наш будущий ректор отец Владимир ходил по переулку в поисках этого здания, оно выглядело так, что узнать его сразу не удалось.

Здесь была студия документальных фильмов, которую искусственно обанкротили. Выпросить эту территорию со зданием было не так просто, и отец Владимир, понимая это, обратился к патриарху Алексию, чтобы тот походатайствовал. Патриарх согласился, но последовал отказ, и потом десять лет ничего не могло сдвинуться, потому что это было ложное банкротство. Пришли какие-то застройщики, которые хотели здесь строить то ли жилой комплекс, то ли гостиницу. И дальше с ними были десятки судов. Двадцать судов проиграли, десять выиграли. В итоге здание передали, но за годы этого разбирательства кто-то крышу разобрал, кто-то окна, двери, застройщики были заинтересованы, чтобы нам достались руины.

6 (9).jpg

Первое, что сделали, это выгородили нижний храм. Его не было в плане до революции. Новый было решено посвятить святителю Тихону и отцам Поместного Собора. Поначалу дела с восстановлением шли медленно, а потом мы попали в президентскую программу, и к 2015 году здание отреставрировали. В 2016 году мы сюда въехали. На стендах показаны все этапы, насколько это возможно.

Подготовила Мария Вихрева


Михаил Гар 17 ноября 2022
Размер пожертвования: рублей Пожертвовать
Комментарии
Написать комментарий

Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.

Введите текст с картинки:

CAPTCHA
Отправить