«Прощай, грусть!» и другие рассказы
Книга священника Игоря Сильченкова «"Прощай, грусть!" и другие рассказы» будет интересна всем, кто любит непридуманные рассказы, истории из жизни священников и книги «Зеленой серии надежды».
Любовь без давления
Мне никогда не хотелось, чтобы меня кто-нибудь любил насильно – из-за того, что я ему нужен, даю денег или у него еще какой-нибудь интерес. Это не любовь! А мы нередко этого как раз и ищем – удерживаем другого возле себя насильно.
Самая плохая помощь, которую ты можешь оказать человеку, – показать, что ты в панике, кричишь, мнителен, лукав и всё время думаешь о плохом! Подозрительность всегда производит смятение в душе, отгоняет доверие и охлаждает отношения. В результате начинается бессонница, ты не можешь уснуть, всё ждешь, что что-то случится, душа разрывается, и у тебя начинаются сильный стресс, сердцебиение и давление…
И вот вам пример, чтобы вы поняли, что то, о чем я говорю, не выдумка.
Когда люди посещали старца Порфирия, они думали, что правда на их стороне, и говорили себе: «Мой ребенок (муж, жена и т.д.) нуждается в исправлении, и это надо сказать старцу Порфирию». Шли с лозунгом «мы правы» и думали, что старец согласится с ними, но он всегда говорил:
– Ты слишком напряжен для своего ребенка, у тебя стресс, так ты ему помочь не можешь!
– Дай свою руку на минутку! – сказал он одной матери и взял ее ладонь (он по пульсу понимал, не какое у тебя давление, а что в твоем сердце, как себя чувствует твоя душа). – Вижу в тебе большое смятение, большое смятение!
– Но это же из-за ребенка, отче, я, что, не имею права?
– Имеешь право, но так ты не изменишь ребенка, будет еще хуже. Ты человек, который оказывает давление!
В 1990 году я пошел к старцу Порфирию (он тогда уже был слепым), потому что хотел, чтобы мои родители изменились, стали церковными людьми – они не очень ходили в церковь, и я сказал ему:
– Отче, скажите мне что-нибудь о моем доме!
Я не стал делиться с ним своей проблемой, говорил себе, что если он от Бога, то сам скажет что-нибудь. Он повернулся и без предисловий тут же сказал мне:
– Ты больше не будешь говорить отцу об исповеди! Сначала проснешься сам, Христос войдет в твою душу, сначала сам почувствуешь Христа, пройдет четыре, пять, шесть лет, и потом увидишь чудо. А до этих пор будешь проявлять молчание, послушание и молитву! – Он прикоснулся к моей руке: – Повтори, что я сказал.
Я лишился рассудка и дара речи, меня как будто заблокировали в этот миг:
– Вы сказали, чтобы я проявлял молчание, послушание и… молитву.
– Именно так! И увидишь чудо!
А я в то время постоянно укорял отца:
– Иди исповедуйся! Ну зачем ты пьешь это вино? Столько литров ты выпиваешь каждый день! Почему не ходишь в церковь? Почему ты так говоришь? Почему кричишь? Почему ты смотришь телевизор?
А он мне отвечал:
– Может, ты оставишь нас в покое со своими попами? Живи своей жизнью, мы ведь не вмешиваемся, почему же ты на нас давишь?
Я действительно на него очень давил. Говоря об этом сегодня, делюсь с вами своими терзаниями.
Зашел я после этого в дом и ничего не сказал отцу. Шли дни, и через месяц он мне говорит:
– Как это ты вдруг стал такой? Ты что, закончил проповедь?
– Не понял, что ты имеешь в виду?
– Больше не говоришь, чтобы я ходил на исповедь.
– Ну, ты же сам всё знаешь, ты ведь взрослый человек.
И сказал себе: «Очень хорошо, значит, я его убедил!» Но опять поторопился. Время шло, а он ничего… Я оставил его в покое, но меня так и подмывало говорить, сказать ему что-нибудь. Приближается Рождество Христово – не причастится ли? Нет! Пасха – не исповедуется ли? Нет! Но я говорил себе: «Молчание, послушание, молитва. Ой, отче Порфирие, твои слова просто связали мне руки и заключили уста! Ничего не могу поделать!»
И вот в 1996 году отец исповедался, а я этого даже не понял. Захотел и исповедался. Я подсчитал годы. Старец Порфирий говорил: «Пройдет четыре, пять, шесть лет (на шести он остановился), и увидишь чудо». В 1996 году отец исповедался, исповедуется и теперь и меня называет «отче». А мама еще не может, звонит мне и говорит:
– Алло, Андрей, ну как ты?
– Хорошо.
А отец изменился. Почему же старец Порфирий ничего не сказал о маме, а только об отце? Потому что мама уже ходила на исповедь. Душа его это чувствовала от Бога. Так изменился мой отец.
А ведь в конечном счете так легко не говорить, просто смотреть за собой, сказав: «Кто тебя поставил спасать мир? Ты зачем живешь? Чтобы изменить других? Думаешь, это твое дело – изменить человечество? Старайся успокоиться, обрести мир, увидеть свои слабые места!»
Из книги архимандрита Андрея (Конаноса) «Всё будет хорошо!»
КУПИТЬ КНИГУ
29 апреля 2020
Размер пожертвования:
рублей
Пожертвовать
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.