Дивеево, или Помощь батюшки Серафима

Я отправляюсь в Дивеево к преподобному Серафиму. Начитавшись необыкновенных историй о явлении Серафимушки дивным образом ищущим его людям, я пыталась представить себе, а вдруг и я сподоблюсь такой милости. Утром поезд уже прибыл в Арзамас, и я, пересев на автобус, продолжала мечтать, а получилось бы у меня пройти пешком, как на Руси ходили в паломничества ради свершения просимого. Но время шло, а автобус все ехал и ехал. Это ж сколько бы мне пришлось топать километров, а вернее дней? А по трассе бесконечным потоком едут автомобили – тут и пару километров пешком не пройти, подумала я и успокоилась. Да уж, подвиги не для нас. 

1, превью.jpg

Вскоре мы повернули к монастырю, и первое, что я отметила, – полное отсутствие леса. А ведь рассказывают, что батюшка выходил из кустов, чтобы подсказать дорогу заблудившейся бабушке. Монастырь стоял посреди пустой равнины, не считая каких-то строений. Первым делом, конечно, в храм, к раке, со словами: «Вот, батюшка, и до тебя наконец добралась». Приложилась к иконам и пошла устраиваться на ночлег.

Впереди у меня был Санаксарский монастырь, в сумке письма людей к старцу Иерониму. А в мыслях – пробыть у преподобного Серафимушки не менее трех дней. Манили к себе и знаменитые местные источники. Но, как говорится, хочешь насмешить Господа, спланируй свой день. Планы планами, но вдруг я почувствовала такое страшное уныние, будто камень мне лег на сердце. Вдруг с невероятной силой захотелось все бросить и умчаться домой. «Вот тебе матушка и Юрьев день», – расстроилась я. Звоню мужу, и как услышала его голос, тут и слезы градом. Он как почувствовал мое состояние.

– Что случилось? – кричит.

А я в ответ:

– Дали бы самолет, умчалась, не оглядываясь.

– Так что же ты, возвращайся.

– Не могу-у-у, у меня ведь еще и письма к отцу Иерониму.

А потом трубку взяла мама, и я узнала, что муж страдает от страшной боли – камни в почках. Вернулась в монастырь и сразу к большой иконе преподобного Серафима, что слева при входе, с вопросами, вернее сказать, с претензиями:

– Батюшка, что ж это такое? Муж-то мой за что так мается?

– Так надо, – услышала я, – пост идет.

– А со мной что творится? Я же так мечтала к тебе попасть, а мне тут душу вынимают в смертельной тоске. Где же радость от встречи с тобой? Люди плачут от счастья, к тебе припадая, а мне хоть вой?

Где же радость от встречи с тобой? Люди плачут от счастья, а мне хоть вой?

– Так надо, – опять услышала я, – так надо, терпи.

Уж и не знаю, почему мне втемяшилось в голову тут же уехать в Санаксары, но я как заведенная с мольбой в глазах мотылялась по площадке, где стояли экскурсионные автобусы с табличками – из Москвы, Петербурга – с вопросом: «Вы не в Санаксары?». Но все ответы были отрицательными. Все уже возвращались оттуда. Но случайно я услышала, что каждый день местный житель за те же деньги, в какие обходилась поездка на автобусе, набирал пассажиров до Санаксар. Я уцепилась за эту мысль и начала его искать. Двор в монастыре небольшой, я металась по нему, нарезая круги, в надежде наткнуться на описанную девятку. Так прошел не один час, и я, натолкнувшись на местную монахиню, обратилась с вопросом, не видела ли она ту самую девятку. И тут я услышала невообразимое:

– Она только что уехала с одним пустым местом. Он очень долго искал, чтобы не было порожняка. Обычно он этого не допускает и ищет до последнего.

2 - 2023-01-14T230134.270.jpg
Санаксарский монастырь. Источник: keeptravel.com

Я думала, что подо мной разверзнется земля. Так просто не могло быть. Так не бывает! Это нереально. Мы не могли разминуться, даже если бы искали друг друга с завязанными глазами. И, наконец, одно дело – прозевать человека, другое – прозевать машину.

Раздавленная вконец, я поплелась домой. Сил не было ни молиться, ни гулять, ни рассматривать местные достопримечательности. Как мне самой себе объяснить усилившееся уныние? Мысль, что я неугодна самому батюшке Серафиму, не давала мне покоя. Кто еще мог меня так выгонять? Он ведь здесь хозяин. К нему я приехала, к нему стремилась душа моя, а вместо радости – печаль, разрывающая сердце тоска? Значит, не принимает он меня за грехи мои тяжкие. Даже с машиной не помог, на автобус не пустил. Видно, ехать мне домой, вон из монастыря. Но письма в Санаксары? Я уже готова была их просто передать через чужих людей. Хотя бы для молитв, уже не до ответов на вопросы наших прихожан. Погруженная в невеселые мысли, я переступила порог комнаты и не заметила, как вслед за мной пришла моя соседка. В ответ на ее расспросы я неохотно рассказала про свои мытарства в монастырском дворе и тут услышала ее удивление:

– Так что же ты расстраиваешься-то? Тебя же сам Серафим не отпускает от себя!

Что же ты расстраиваешься? Тебя же сам Серафим не отпускает от себя!

– Меня?! Сам?! Вы думаете?

– Конечно. Я же видела эту машину и ее хозяина. Он долго ждал на одном месте в поиске одного пассажира! В то, что вы не встретились, сложно поверить, судя по твоим рассказам.

Что я испытала в тот момент, трудно объяснить. Но сильное облегчение, что не сам батюшка меня гнал, я все же ощутила. Если не Серафимушка, как ласково его зовут в обители, да что в обители, по всей России, то кто? Понятное дело. И следом пришла тихая радость и удивление. В каждом монастыре со мной происходили искушения, но уныние такой силы я испытала в первый раз за всю свою жизнь. Изматывающая почти на физическом уровне тоска давила всей своей тяжестью на душу. И казалось, нет никакого выхода.

Где-то я читала, что сам батюшка советовал дивеевским сестрам в борьбе с унынием класть сухарик под подушечку. Напала тоска, достань и съешь. «Вот и утешеньице будет», – говорил преподобный. Естественно, по своему безграничному чревоугодию я во время чтения представляла огромный сухарище под подушкой, можно с маком, можно и с изюмом, я бы от любого не отказалась. Но даже при самом ярком его представлении я думала, как бы я утешилась им, но у меня так ничего и не получалось. А следом шли вопросы – чем запить, да и поможет ли мне такое утешение? Ладно бы конфетка, на худой конец, сахарок.

Сейчас, по прошествии стольких лет, я вспоминаю это и улыбаюсь своему невежеству. Ведь мне ни разу не приходила в голову мысль, что сухарик-то батюшка имел в виду свой, махонький-премахонький, испеченный с молитвой. Но, главное, благословленный им самим. Благословение и утешало страждущую душу дивеевской сестры.

Увидеть, как сухарики режут, и даже поучаствовать в этом возможность мне предоставили. Послушание несли сразу несколько женщин, главной над нами была монахиня. И как только кто-то из нас прекращал молитву, так сразу происходил стихийно образовавшийся конфликт. Все равно по какой причине. Сестра поворачивалась и давала команду: «Поем "Богородице Дево, радуйся"». Все запевали и работа сразу возобновлялась.

3 (91).jpg
Источник: rk.karelia.ru

А на крыльце собора я встретила приезжую монахиню. Хрупкая женщина заехала в Дивеево, чтобы добраться в Санаксары к иеромонаху Иерониму за советом. Ее монастырь находился в городе Покрове. Какие-то неурядицы в нем почти сломали ее веру. Я привела поникшую сестру в нашу комнату, где оставалась незанятой еще одна кровать. Пообещав ее сопроводить, отправилась на автовокзал узнавать дорогу в Санаксары. Бегать в поиске автобуса или машины я не стала, но запомнить все перечисленные остановки на странном и не знакомом мне мордовском языке так и не смогла. Их язык еле мог произнести, не то что память зафиксировать. И я пошла к самому преподобному.

Встала перед большой иконой при входе и начала выдавать очередные «претензии»: «Ты же, батюшка, сам меня не пустил? Не пустил, когда просилась уехать. Автобуса не дал? Не дал. Машину не показал? Не показал. Где пересадки, я не запомнила. Так что мне теперь делать? Сам меня как хочешь, так и довози».

У любого возникнет вопрос: откуда такая бесцеремонность, если не сказать наглость? Но просьбы мои были просты, бесхитростны и по-детски требовательны. Ведь ехать как-то надо было, но как? Кто лучше самого хозяина этих мест мог бы помочь? И уверенная в обоснованности своих требований, я, так же уверенная, что их выполнят, пошла домой спать. С чувством выполненного долга со своей стороны.

Просьбы мои были просты и по-детски требовательны. Ведь ехать как-то надо было

Наутро мы рано встали и отправились на автовокзал, чтобы отбыть с первым автобусом. Монахиня мало говорила, больше молчала, но ее уныние было таким тяжелым, что, памятуя о своем недавнем искушении, я пыталась всеми силами ее поддержать. Вскоре меня в этом деле успешно заменили. Покупая билет, я мимолетным взглядом отметила спящего на лавочке бездомного. Как только мы произнесли вслух кассирше, куда нам ехать, он вскочил, как будто и не спал, и рьяно начал проситься с нами. Мол, дорогу знает, покажет и сопроводит. Мы удивились, но скрепя сердце согласились, и наше путешествие началось. Были пересадки, ожидания, часы в дороге, но все время наш спутник о чем-то рассказывал и незаметно поддерживал мою Галину в течении всего пути. Признался, что он работал в дивеевских скитах, много о них говорил – как там хорошо, спокойно и безмятежно несется послушание сестрам, как там красиво. Но мы ни словом не обмолвились, как тяжело нашей монахине и почему. Он делал это будто бы случайно и все время улыбался. Мне, великой любительнице сладкого, всегда с тоской глядящей на запретный шоколад, а был Великий пост, он объяснил, что есть постный, то есть безмолочный, добавив, что отец Иероним любит шоколад. Я сразу ринулась в ближайшие магазины, не задумываясь, откуда наш собеседник про шоколад и мою любовь к нему знает. Рассказывал он, что вчера был у келейки отца Иеронима, но не попал и в ночь ушел пешком в Дивеево, чтобы утром опять отправится назад. Смысл? Мы не задумывались тогда, мы просто слушали, не задаваясь вопросами. Как он мог одолеть такое расстояние ночью от Санаксар до Дивеево, чтобы утром оказаться на автовокзале? И зачем такие метания, если он мог спокойно устроиться на ночь в паломнической? И другой вопрос возник позже – куда он потом делся, ведь по прибытии на место мы его видели лишь первые пять минут. Более ни в трапезной, ни на молебне у батюшки Иеронима, ни во дворе, ни в храме, ни у келейки того же Иеронима мы его так и не нашли.

4 (63).jpg
Свято-Троицкий Серафимо-Дивевский монастырь. Источник: diveevo-monastyr.ru

Позже я задумалась, кем был наш спутник и почему он исчез, как только привез нас на место. Долго мы сидели в молчании, переваривая милость преподобного Серафима. На том мои дивеевские приключения закончились.

Да, батюшка Серафим... Сколько книг о тебе было прочитано, всего Нилуса одолела, о Мотовилове и его испытании да о стяжании благодати Святого Духа Иисусовой молитвой. До сих пор ты напоминаешь мне непрестанно прибегать к ней во всех случаях. Взгляну на твою икону в нашем приходе, а она как раз у места исповеди, и одна только мысль: Иисусову молитву не забывай. И так на все просьбы и обращения у тебя всегда один ответ: молитва. Только раз, при сильных искушениях и страхе за ближних возопила к тебе в твой августовский день о помощи, а ты ответил: «Лучшая возможность справиться с бедой – отдать ее в руки Божии». И сразу наступила тишина, а на сердце покой. И правда, как часто в смятении и искушении нам трудно вспомнить о главном. О доверии Богу.

«Если христианин, по силе заботящийся об исполнении заповедей Христовых, с верою и упованием всегда ограждает себя молитвою Иисусовой и крестным знамением, то безбоязненно и безопасно проходят не только бедственные опасные случаи в сей жизни, но по смерти самые мытарства» (Оптинский цветник).

Ирина Дмитриева 14 января 2023
Размер пожертвования: рублей Пожертвовать
Комментарии
Написать комментарий

Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все поля обязательны к заполнению.

Введите текст с картинки:

CAPTCHA
Отправить