Ограбили

Елена Дешко

Распечатать

Таню ограбили. Да, вот так запросто проникли в ее маленькую квартирку и освободили от ненужных вещей. Ненужное, как выяснилось позже (и к немалому удивлению Тани), действительно имело место в ее шкафах, поскольку отсутствие многого было замечено далеко не сразу. Но оказалась в числе пропаж и пара предметов по-настоящему ей дорогих, денежной ценностью, впрочем, почти не обладающих.

Однако больше всего поразил Таню сам факт проникновения чужих злонамеренных людей в ее беленькое, мирное жилище – да так, что она погрузилась в какое-то тяжкое смутное состояние: потеряла покой, сон и аппетит. Спас от уныния батюшка, иеромонах С-кого монастыря отец М-й, который на все ее жалобы и стенания невозмутимо и даже чуть ли не с улыбкой отвечал:

– Ну и что?..

– Как что, батюшка?! Ведь я теперь пребываю в постоянном парализующем страхе, что опять проникнут в мою квартиру и все вынесут!

– Ну и что? Может быть, им нужнее!

– А если опять ночью?! Я, например, буду спать, и меня, беззащитную, могут даже лишить жизни под горячую руку!

– На все воля Божия! Как говорил один святой: если Богу угодно, чтобы я жил, то Он знает, как это устроить, а если Ему не угодно, то зачем мне и жить?..

Как ни странно, Таню это успокоило. Ну и не только этими словами, конечно, а и многими другими, которых жаждала в то время напуганная душа, утешил ее батюшка. Да и, собственно говоря, сама виновата. Своей рукой, можно сказать, отдала им ключи.

Началось же все с самых настоящих действий нечистой силы, которая в те времена разгуливала, казалось, по улицам совершенно безбоязненно и в самом неприкрытом виде. Жила тогда у Тани близкая подруга Света, приехавшая на пару месяцев из другого города. Как-то в одном из шумных торговых центров она имела неосторожность поддаться уговорам неизвестных людей, вдруг к ней подошедших, и заполнить некую анкету (пришлем, мол, вам сообщения о невиданных акциях и предложениях, о беспрецедентных скидках и бонусах), указав при этом адрес фактического проживания, то есть домашний адрес Тани. Не придав особого значения этому эпизоду, Света тут же позабыла о нем, а вскоре и вовсе уехала на некоторое время к себе домой.

Началось все с самых настоящих действий нечистой силы

А Таня стала обнаруживать в почтовом ящике конверты на имя своей подруги и в ожидании ее приезда складывать их стопочкой на холодильнике. Однажды поздним январским вечером она достала из ящика очередной, но отличавшийся от предыдущих своим особо крупным размером конверт и, войдя в лифт, принялась его рассматривать. И вдруг на помещенной в углу конверта фотографии улыбающейся пышной блондинки узнала широко разрекламированную телевизором и бесплатными газетами колдунью (как она сама себя в этих рекламах называла). В ужасном подозрении вбежала Таня в квартиру, схватила стопку конвертов, и что же? Все они были от того же адресата! Уже не церемонясь, Таня стала вскрывать конверты, находя в каждом из них льстивые увещевания прийти по указанному адресу и поучаствовать в лотерее. А так как потенциальная жертва не спешила на крючок, то в последний конверт был вложен снимок группы элегантно одетых и широко улыбающихся людей, держащих перед собой гигантских размеров чек, который свидетельствовал, что Свете сказочно повезло: она посредством той, заполненной в торговом центре анкеты выиграла роскошный автомобиль (фото прилагалось). «Чтобы получить его, вам нужно лишь уплатить пошлину – сущий пустяк!» Тут же указывались реквизиты для перевода, а также пятизначное число «сущего пустяка».

– Так не будет же по-вашему! – даже вслух, кажется, воскликнула Таня, схватила конверты, ринулась в коридор, с размаху забросила их в мусоропровод и, торжествуя, вернулась в квартиру.

– Не получится у тебя, ведьма, ничего, – возбужденно приговаривала она и была собой очень довольна.

Допоздна занималась какими-то неотложными делами и спать улеглась только в первом часу, по недостатку времени и сил решив не молиться сегодня на сон грядущий. Около пяти утра Таню разбудил короткий звонок домофона.

«Опять кто-то ошибся», – подумала она сквозь сладкую предрассветную дремоту и повернулась на другой бок. Но через несколько минут позвонили уже в дверь квартиры.

«Да что ж такое, ходят ночью, путают этажи и квартиры, спать людям не дают», – подумала Таня, уже раздражаясь, но решила не реагировать – пусть сами сообразят, что звонят не туда.

Звонок, тем не менее, снова повторился, такой же негромко-уклончивый, словно до кнопки едва дотрагивались кончиком пальца. Таня нехотя выбралась из-под одеяла, на цыпочках приблизилась к двери и заглянула в глазок. По ту сторону стояла худощавая, со спадающей на глаза черной челкой, женщина и тоже, кажется, прислушивалась, приближая ухо к двери. Таня, не шевелясь, ждала, когда та, не получив ответа, уйдет.

И вдруг услышала, что в замочной скважине поворачивается ключ… В первое мгновение она даже не поняла, что происходит, но уже через секунду какая-то непостижимая решительность подвигла ее резко повернуть внутреннюю защелку и с силой толкнуть дверь. Возможно, это было бессознательное намерение испугать незваную гостью действием, которого она никак не могла ожидать. И в самом деле, распахнув дверь, Таня увидела, что женщина, заметно припадая на одну ногу, поспешно удаляется. На ходу она быстро оглянулась и показалось лицо – стиснутые губы, запавшие темные глаза. Захлопнув дверь, Таня трясущимися пальцами схватила телефон:

– Алло, полиция?! Срочно приезжайте, в мою квартиру только что пытались проникнуть! – срывающимся голосом кричала она и только с третьего раза смогла понять то, что ей говорили в ответ.

– Успокойтесь, закройте дверь на внутренний замок и ничего не бойтесь. Наряд полиции сейчас к вам прибудет.

Наряд действительно появился практически сразу. Словно он в это время проезжал где-то неподалеку и, как показывают в кино, получив от диспетчера разнарядку, с визгом шин развернулся на месте и на всех парах помчался по указанному адресу.

– Что у вас случилось? – спросил рослый молодец, входя в квартиру и кидая быстрые взоры во все углы ярко освещенных комнаты и кухни. Два других остались стоять в коридоре при открытой двери.

– Паспорт ваш покажите, – без особого, как будто, интереса слушая сумбурное изложение происшествий вечера и ночи, произнес он и добавил:

– А ключи от квартиры где?

И тут выяснилось, что ключей нигде нет. После ряда наводящих вопросов сержант сжалился и милостиво объяснил:

– Ничего необычного, Татьяна Николаевна. Ваша «гостья» пыталась воспользоваться ключом, который нашла в вашей же замочной скважине. Когда вы в негодовании вбежали в квартиру, чтобы взять письма, то забыли вынуть ключ, а потом закрыли дверь изнутри на защелку, как делали всегда. А у квартирных грабителей есть такой метод: они проникают в дом – как правило, ближе к ночи – и методично обходят все этажи снизу доверху. И очень часто кто-нибудь да забудет ключи с внешней стороны двери. Ну а дальше уже дело техники – тихонько открывают дверь и забирают тут же лежащие сумки с кошельками. Вот и «ваша» обнаружила ключи и, дождавшись «мертвого часа», пыталась осуществить свои нехорошие замыслы. То, что ей не удалось этого сделать, – прекрасно, но ключи, тем не менее, остались у нее, и это плохо. Соответствующие меры мы, конечно, примем, но вы завтра же смените замок. А сейчас закройте дверь на запасной ключ, повернув его ребром, и спите спокойно!

«"Спите спокойно!" Да эти полицейские те еще шутники...»

Бессонное время Таня провела с пользой – составила стратегический план действий на следующий день. Ровно в девять утра в коридоре послышались голоса – это пришли Гиви и Юра, которые занимались ремонтом соседней квартиры. Тане они были хорошо знакомы, так как перед этим делали ремонт ей самой, а потом уже были рекомендованы и соседям.

– Ну и ну, – сказали Гиви и Юра, выслушав, в свою очередь, эмоциональное повествование о ночных приключениях. – Конечно, мы присмотрим за твоей квартирой, тем более что сделать это будет совсем нетрудно. В коридоре у нас все материалы, мы тут постоянно пилим и строгаем, дверь наша весь день не закрывается – следовательно, все будет под контролем. Совершенно не волнуйся! А потом мы тебе и новый замок поставим.

Итак, можно было спокойно отправиться в большой строительный магазин за кольцевой дорогой, чтобы подешевле купить там хороший замок, поскольку денег в наличии имелось в данное время совсем немного. Консьержка Люба, зная уже о драматическом происшествии, охая и ахая, тоже горячо заверила, что «уж у меня-то сегодня ни одна незнакомая личность не просочится! Всех осмотрю!»

Когда Таня возвратилась, Гиви с Юрой по-прежнему толклись в коридоре и бодро ей отрапортовали:

– Все нормально! Мы, можно сказать, глаз с твоей двери не спускали! Даже в замочную скважину иногда слушали – все тихо!

Таня открыла ключом дверь… и уронила сумку с замком себе на ноги:

– Гиви, Юра, меня ограбили!!!

Хотя квартира и не являла собой той яркой картины криминального беспорядка, какового следовало ожидать по закону жанра, с первого же взгляда стало понятно – тут «побывали». И действительно, довольно аккуратно, но методично все вокруг было тщательно перерыто…

Хотя квартира и не являла собой яркой картины криминального беспорядка, с первого же взгляда стало понятно – тут «побывали»

Незваные гости, между тем, совершенно не спешили и вообще чувствовали себя как дома. Они посидели в кухне на диванчике, покурили, оставив окурки в блюдечке на столе, и съели почти все блинчики из сковородки.

Снова явились полицейские. В коридоре собрались соседи. Дверь была распахнута настежь, позволяя всем мимоидущим на законных, так сказать, основаниях поучаствовать в детективном процессе. Таня писала какие-то заявления, с трудом соображая, что именно унесли. Прибыла еще одна группа из полицейского участка: две симпатичные, в эффектной форме девушки стали везде сыпать черный порошок и снимать отпечатки пальцев.

– Да вы не переживайте, – успокаивали они хозяйку, которая с ужасом наблюдала, как ее белое жилище на глазах приобретает выразительную окраску зебры. – Ничего страшного, все это легко моется!

Вошла прекрасная большая рыжая собака и, деловито повернувшись туда и сюда и понюхав пол и воздух, спокойно улеглась посередине комнаты. Ее хозяин – колоритный мужчина с совершенно лысым черепом, облаченный в стильную кожаную куртку кирпичного цвета и с дорогой коричневой кобурой на поясе – неспешно прошел в угол комнаты и комфортно уселся в белое икеевское кресло.

Стало оживленно и весело, как будто здесь собрались пообщаться давнишние друзья, решив попутно сделать какое-то доброе, несложное дело.

Соседки заглядывали в квартиру, обсуждая подробности, а Иван Александрович, пожилой пенсионер снизу, проник в самую гущу и настойчиво предлагал каждому оперативнику свою помощь.

– Иван Александрович, идите спать, вы нетрезвы! – увещевала его Таня.

– Идите спать, Иван Александрович! – поддерживала и оперативная молодежь, не особенно, впрочем, тяготясь его присутствием.

– А новый замок вы купили? – вдруг поинтересовался вальяжно раскинувшийся в кресле человек. – Где он? Инструменты у вас есть? Давайте их сюда, я вам его поставлю, ведь ваши ремонтные знакомые уже ушли, а вы должны сегодня, для вашего же спокойствия, надежно закрыть дверь!

И, невзирая на протесты Тани, пришедшей в полный ужас от того, что он, скорее всего, не профессионал в этом деле, сейчас испортит замок, и придется покупать другой, уже вскочил с кресла, сорвал упаковку и все в том же виде: в роскошной своей куртке и с кобурой на бедре начал ловко манипулировать инструментами у двери.

Наконец жизнерадостные молодые люди стали один за другим покидать окончательно «убитую» квартиру, пообещав, что завтра вечером зайдет для дальнейшей беседы участковый инспектор.

– Лялин, Лялин его фамилия! – хором внушали они совершенно очумевшей хозяйке.

Ушла красивая собака и ее феерический хозяин, не без удовольствия продемонстрировавший напоследок отличную работу установленного им замка. Разбрелись по своим квартирам соседи и соседки, с последней из которых Таня долго еще общалась в коридоре, боясь, кажется, остаться в квартире одной.

Когда на следующий день вечером, едва переставляя ноги от усталости и нервного возбуждения, она возвратилась с работы, родное гнездо встретило ее очередным сюрпризом. Дверь не открывалась – ключ в замок не проходил, натыкаясь тут же на какое-то препятствие. Предчувствуя недоброе, Таня наклонилась и заглянула в замочную скважину. Вся она была плотно забита какими-то щепками…

– Да что же это происходит?! – прямо-таки возопила она со слезами в голосе и бросилась звонить в соседскую дверь. – Люда, Ирочка, «они» опять были здесь! Испортили мне новый замок!

В коридоре опять зашумело – снова собрались все сочувствующие, наперебой выражая ужас, негодование и возмущение по поводу «совсем уж бесстыдного поступка не имеющих сердца злоумышленников». В гудящий, как улей, коридор в который раз вошли два очередных полицейских.

– Кто вызывал наряд? – пытаясь строго хмурить брови, спросил тот, который выглядел немного постарше.

Объяснять ситуацию кинулись почти все присутствующие сразу – перебивая друг друга, горячась и особенно напирая на непостижимую бессовестность грабителей, пришедших грабить квартиру вторично, а обнаружив новый замок, из мести забивших его мусором.

– Действительно, забили обломками спичек, – сказал молоденький, с интересом рассматривая замок. – Придется вам звонить в специальную службу по вскрытию дверей, по-другому вы в квартиру не попадете. Номер телефона можем вам дать, но услуга у них платная.

Таня стала звонить, но узнав цену, снова едва не разрыдалась: такими деньгами она сейчас абсолютно не располагала. У нее и грабителям-то не повезло найти ни рубля – поэтому, видимо, они и явились вторично, решив, что накануне недостаточно хорошо искали.

Старший жалостливо поглядел на ее растерянное лицо и немного о чем-то поразмыслив, повернулся к соседкам:

– У вас найдется тонкая вязальная спица или что-нибудь в этом роде?

– У меня есть! – моментально поняв его, вскинулась Ирочка из квартиры напротив и через минуту возвратилась с целым веером спиц, пинцетов и больших иголок.

Полицейский выбрал себе что-то и опустился перед многострадальной дверью на одно колено…

Прошло пять минут, десять… Полицейский терпеливо выковыривал тонкие щепки и обломки спичек. Между тем в жужжащей толпе соседок кто-то куда-то звонил по телефону и просил читать акафист Архистратигу Михаилу, так как он «отвечает за всякий порядок в доме и его безопасность». Через пятнадцать минут перезвонили и доложили, что акафист прочитан. В это же самое мгновение полицейский облегченно сделал губами: «пфффф…» и, поднявшись с колен, проговорил:

– Ну, кажется, получилось, попробуйте открыть…

Бурными изъявлениями восхищения и благодарности провожали всей гурьбой улыбающихся полицейских до лифта.

– Низкий поклон, низкий вам поклон! – приговаривала Людмила Анатольевна из угловой двушки и кланялась до пола, словно это ее личную дверь спасли сейчас от поругания. Ее горбик, который она любовно называла «горбушкой», поднимался над плечом, топорща расписанную синими ирисами и украшенную бахромой косынку…

Не успела Таня войти в квартиру, как зазвонил телефон.

– Танечка, дорогая, мне только рассказали о твоем злоключении! Какой ужас, какой ужас! – взволнованно запела трубка голосом Ольги Васильевны, доброй знакомой. – Но послушай, что я тебе скажу, это очень важно! Я сейчас была на вечерней службе в Храме Христа Спасителя, вышла, включаю телефон – и узнаю о Божием посещении, тебя постигшем… Конечно же, подобное происходит исключительно по Его милостивому попущению, для несомненной нашей пользы, пусть даже и не сразу понятной… Господь ведь попускает зло только в том случае, когда намеревается сделать из него великое добро… И вот прямо на паперти пришла мне в голову мысль, что тебе обязательно, и как можно скорее, надо пойти в храм Христа Спасителя и помолиться там у образа святой мученицы Татианы… Да еще и молебен отслужить. А водой с молебна окропить квартиру! Не обратиться в такой ситуации к своей святой покровительнице за помощью и укреплением – ну это было бы большой оплошностью с твоей стороны!

Господь попускает зло только в том случае, когда намеревается сделать из него великое добро

Таня и не думала перечить – утром следующего дня была в храме и вернулась домой со святой водой, которой всю квартиру и даже коридор этажа и двери всех соседей окропила.

Вечером явился участковый Лялин.

– Ну, Татьяна Николаевна, нашли мы вашу обидчицу, – сказал он, открывая папку и раскладывая на кухонном столе какие-то бумаги. – Трое суток, можно сказать, не спали, не ели, в засаде сидели, но схватили-таки ее с поличным. Честно говоря, мы сразу именно ее и подозревали, как уже неоднократно побывавшую у нас по тем же делам. А тут еще и ваш старший по дому подсобил, предоставил фотографии с камеры наблюдения – очень любопытные, доложу я вам, фоточки…

Знаете, почему ей несколько раз удавалось незаметно проходить мимо консьержки? В первый раз консьержку артистично отвлекла ее подельница (другая, кстати, за вами следила, чтобы вы не явились домой слишком неожиданно), а уже из вашей квартиры злоумышленница вышла, нарядившись в вашу же одежду… Какова, а? И с вашими сумками, куда сложила похищенное. Консьержка, когда увидела фото, была поражена. «А я, – говорит, – подумала еще тогда: куда это Таня идет – закутавшись в шарф и со своими большими сумками, яркими, мне известными?» И второй раз она в вашей одежде прошла в дом, хотела вторично в квартиру попасть. А когда обнаружила новый замок, раздосадовалась и забила его спичками. Очень неординарная особа, надо сказать. Впрочем, таких в той среде немало… Взгляните, пожалуйста, на фотографии этих женщин – какую из них вы опознаете? Ну правильно, она и есть.

Участковый вытащил из прозрачного файла паспорт и развернул его.

– И имя, кстати, такое же, как у вас, – Татьяна!

Но Таня смотрела уже не на фотографию брюнетки с низкой челкой, и даже не на имя, действительно ее поразившее, а на маленькую ламинированную иконку святой мученицы Татианы, выскользнувшую вдруг из страниц паспорта…

– Несчастное, в общем-то, создание, если так разобраться, – продолжал Лялин, заполняя какие-то бланки. – Живет, где придется, хотя раньше была у нее собственная квартира. Есть несовершеннолетняя дочка, которая теперь с ее сестрой-сообщницей проживает, недалеко тут, в соседнем районе. А сама давно наркоманит. Посмотрел я сегодня – уже и зубов почти передних не осталось (это в тридцать пять лет-то!). И лицо черное прямо. Бывало, что и банки с огурцами уносила – видимо совсем есть было нечего временами. Но жалеть особо не приходится – похоже, и дочку свою уже к «делу» приучает! Ну а вещи ваши не все еще успела сбыть – многое, вами указанное, мы обнаружили и изъяли. Не стали только то, что на них было надето, снимать…

– А нашли …? – Таня назвала предметы, которые ей особенно горько было осознавать потерянными навсегда.

– Да, нашли. После соответствующих процедур вы сможете, конечно, все забрать.

У Тани защемило сердце.

«Господи, как снисходителен Ты даже к таким мелким нашим привязанностям… Святая мученица Татиана, благодарю…» – и, не отрываясь, глядела на маленький ламинированный прямоугольничек иконы.

«А ведь она тоже мое имя носит и тоже мне молится – не забывай об этом…» – словно бы говорила внимательно смотревшая с иконки красивая и строгая мученица Татиана.

Участковый как будто что-то почувствовал и сказал:

– Мы у нее спросили, между прочим, почему она не взяла ни одной иконы. Вон их у вас сколько – наверное, и дорогие есть. Знаете, что она ответила? Это грех, говорит, как можно икону без разрешения взять. Вот и разберись, что у них в головах происходит...

– А вы сами-то как, верующий? В храм ходите? – спросила Таня, чтобы хоть немного переменить тягостную тему.

– А как же! Каждое воскресенье и каждый большой праздник – непременно в храме. В любую погоду!

– Правда, что ли?!

– Да! Обязательно дежурим в такие дни в храме – при большом скоплении народа необходимый порядок поддерживаем!

И, посмотрев на смеющуюся Таню, улыбнулся в ответ, добавив уже серьезно:

– А на Крещение обязательно с друзьями в прорубь окунаемся. В прошлом году заболел было перед Крещением – друзья звонят, а у меня температура 38. Ну, думаю, как быть: они пойдут, а я, что же, нет? Жена в крик: не пущу!! Ну ничего, пошел-таки, окунулся – и температура куда-то делась.

Участковый с удовольствием согласился выпить чашку горячего чая, не отказался от бутерброда и, пообещав быть на связи в любое время дня и даже ночи, побежал в свой опорный пункт – дорабатывать документы.

Через несколько дней Тане позвонили и предложили забрать найденные вещи. Предъявив документы у входа, она отыскала нужную комнату и присела на стул в ожидании вызова. Вдруг в конце коридора появились две фигуры: полицейский и впереди него хромающая женщина, одетая во что-то темное и невыразительное.

– Подожди здесь, – сказал ей полицейский и скрылся в том кабинете, возле которого сидела Таня.

Женщина подошла к окну и стала мрачно смотреть на улицу. Повинуясь какому-то чувству, Таня поднялась и нерешительно приблизилась к ней.

– Скажите… Вы ведь… Татьяна?

Женщина посмотрела на нее темными запавшими глазами и, ничего не ответив, перевела взгляд на подоконник.

– Ну, вы это… не расстраивайтесь слишком уж сильно… – Тане хотелось сказать ей что-то, но слова не шли. – Вы уж там потерпите как-нибудь. Что делать… Может быть, это и к лучшему…

– Назарова, идем! – окликнул появившийся снова полицейский и кивком головы указал в сторону лестницы. Женщина еще раз долго и неопределенно поглядела на Таню и, припадая на правую ногу, направилась к выходу.

На заседание суда Таня не пошла, ей хотелось поскорее вычеркнуть из памяти все эти приключения. Но прошло немногим больше месяца, и в почтовом ящике было обнаружено очередное загадочное письмо. Адреса отправителя на нем не значилось совсем, фамилии получателя тоже – были указаны лишь название улицы, номер дома и квартиры.

Прошло немногим больше месяца, и в почтовом ящике было обнаружено очередное загадочное письмо

Усевшись для верности на стул, Таня вскрыла конверт. Внутри обнаружился двойной лист из школьной тетрадки, исписанный с четырех сторон корявым полудетским почерком. Послание гласило:

«Здравствуйте! Пишет вам ваша знакомая Таня. В первых строках своего письма хочу попросить извинения за причиненные вам ранее неудобства, мне очень жаль, что так получилось! Я очень раскаиваюсь в содеянном и надеюсь, что вы меня уже простили. Теперь я отбываю заслуженное наказание в местах лишения свободы. Нахожусь пока в Москве, а месяца через два меня, наверное, отправят еще на год в другое место. Я решила обратиться к вам с небольшой просьбой, так как у меня больше нет никого, кто бы мне помог – все меня бросили... А мне сейчас очень нужна помощь, я не имею здесь самого необходимого и очень нуждаюсь. Если вы поможете, буду сильно вам благодарна! Очень на это надеюсь, и еще раз извините!»

Остальные три страницы содержали подробное перечисление «самого необходимого». Список начинался с теплой куртки, спортивного костюма («только не синтетического!»), махрового халата, футболок, свитеров, брюк, полотенец, носков (теплых шерстяных и х/б), тапочек, зимней уличной обуви и пр., и пр., заканчиваясь ручками, тетрадками, гигиеническими принадлежностями и продуктами. Продуктам было уделено особое внимание. Скрупулезно уточнялось, какие именно следует купить. Сырокопченая колбаса, соки, сгущенное молоко, конфеты, шоколад, печенье и все остальное должно было относиться к лучшим сортам и ни в коем случае не заменяться менее качественными. Весь этот перечень внушал невольное уважение к хорошему вкусу писавшего и его трепетной заботе о своем здоровье. В конце письма указывался не вполне ясный способ доставки передачи.

Таня сидела и тупо смотрела на исписанные страницы. Начинавший уже подзабываться страх вдруг возродился с новой силой и заставил даже немедленно встать, чтобы снова тщательно проверить замок входной двери, посмотреть в глазок и прислушаться к шорохам в коридоре.

Но ведь человек просит о помощи… В конце концов, во всем этом нет ничего неисполнимого. Многое из перечисленного вполне можно найти даже дома. Кстати, и сумка с вещами, которые вернули полицейские, до сих пор стоит в углу. Таня постирала их, аккуратно сложила и не знала, что дальше с ними делать. Выбросить жаль, а носить невозможно, так как они уже вроде и не свои… А остальное можно докупить, или узнать, нет ли чего лишнего у знакомых. Первый же звонок по телефону попал в цель.

– Ты прямо по адресу! – откликнулась Катя, руководительница золотошвейной мастерской С-кого монастыря, куда с недавних пор ходила вышивать и Таня. – Моя мама как раз исполняет сейчас в одном храме послушание ответственной за вещевой склад. Люди приносят туда уже не нужную им одежду, часто весьма хорошую – для помощи нуждающимся. Поезжай к ней и набери всего необходимого!

Таня зашла в хозяйственный магазин, купила большую матерчатую сумку и отправилась по указанному адресу. Два следующих дня были посвящены стирке и глажке отобранных вещей и покупке недостающего – согласно присланному списку. Когда все было готово, Таня вдруг поняла, что не знает, как все это доставить. Участковый Лялин, которому она позвонила в закономерной надежде, что уж он-то, как никто другой, сможет проконсультировать ее по этому вопросу, вдруг не на шутку рассердился и стал выговаривать, как школьнице:

– Да вы что?! Не вздумайте этого делать! Это ведь классический развод – они это письмо всей камерой писали! У них есть все необходимое, некоторые даже специально осенью совершают какое-то легкое преступление, чтобы зиму провести в тепле и на полном обеспечении. И никто ее не бросал. Сестра – верная сообщница, помогает сбывать ворованное. Просто до нее дело не дошло, да и дети малолетние. А во-вторых, чтобы передать посылку, нужно несколько часов стоять в очереди на морозе. Родственники обычно в своих машинах там дожидаются, а вы где будете? И добраться туда не так просто, это ведь далеко за городом!

Лялин не пожалел времени и целых полчаса, не скупясь на эмоции, убеждал Таню в полной нецелесообразности задуманного ею предприятия.

– Если уж хотите кому-то помочь, то выберите действительно нуждающегося человека, а это совершенно не тот случай, уверяю вас! После этого она вообще от вас не отстанет. Освободится и будет преследовать! Хотя, конечно, они не имеют права приближаться на определенное расстояние…

Если уж хотите кому-то помочь, то выберите действительно нуждающегося человека

– Что же делать? – советовалась Таня с подругами. – И девицу-то жалко, да и сумку куда теперь девать?

Кто-то вспомнил о храме, прихожане которого занимаются помощью заключенным.

– Если уж не ей лично попадет посылка, то, по крайней мере, другим заключенным пойдет на пользу, да и распорядятся там ею с умом!

И Таня, закинув огромный клетчатый баул на плечо, отправилась к Царицынскому парку, где находился храм. Однако и там ее ждала неудача. Настоятель, который решал такие вопросы, на несколько дней уехал из города, его помощник тоже отсутствовал, и не нашлось никого, кто мог бы принять передачу.

– Я бы посоветовала вам обратиться в группу, которая занимается у нас перепиской с заключенными. Может быть, они подскажут, куда можно передать посылку, – сочувственно глядя на Таню, сказала женщина из церковной лавки. – Правда, вам придется возвратиться к станции метро – их помещение находится в соседнем переулке.

Не оставалось ничего другого, как под пронизывающим промозглым ветром тащить свою ношу по той же дороге. После долгих мытарств отыскался во дворах старый домик и комната на третьем этаже, где сидели за столами несколько женщин разных возрастов и сочиняли послания своим таинственным визави, содержащимся в узах.

– Очень жаль, но мы никак не сможем вам помочь, – услышала запыхавшаяся и довольно сбивчиво излагавшая свою просьбу Таня. – Мы только пишем письма и потом отдаем их другим, которые доставляют их, куда надо. У нас анонимная переписка, мы не знаем никаких конкретных адресов, и свои не имеем права указывать – сами понимаете, ради безопасности.

– Но что же мне делать, не бросить же все это на улице? В конце концов, здесь много хороших вещей и продуктов, которые пригодились бы кому-нибудь… – голос Тани дрожал от усталости и огорчения.

– Ну, вот что, – решительно сказала самая молоденькая из сидевших за столиками. – В том храме есть сторож, а у сторожа есть в подвале помещение для всякого инвентаря. Если вы попросите разрешения оставить у него эту сумку до приезда батюшки, я думаю, он не откажет. У меня, к сожалению, нет его телефона, но вы скажите, что прислала Оля из переписки.

И снова взвалив на спину довольно нелегкую, а теперь уже и вовсе кажущуюся свинцовой поклажу, Таня из последних сил поплелась обратно.

– Сторож колет лед на дорожках за храмом, – неопределенно махнул рукой парнишка, стоявший на проездных воротах. – Но там очень скользко, поэтому лучше вам оставить вашу огромную сумку здесь. Не волнуйтесь, я за ней присмотрю!

Из-за туч выглянуло солнышко, и лед, покрывавший уложенную вокруг храма плитку, ослепительно заблестел. Балансируя раскинутыми в стороны руками и стараясь не отрывать разъезжающихся ног от сверкающей поверхности, Таня медленно поползла в сторону широкоплечей коренастой фигуры, размеренно взмахивавшей ломиком. Сторож долго не мог взять в толк, чего от него хотят, и, подняв брови, с удивлением смотрел на раскрасневшуюся, в сбитой на сторону шапке, посетительницу. Наконец, несколько уразумев, согласился оставить сумку в своем подвале до приезда батюшки.

– Спасибо большое! Большое спасибо! – прочувствованно благодарила Таня и судорожно хваталась за его рукав, пока они двигались по льду обратно к воротам.

Когда наконец освобожденная и облегченно вздыхавшая Таня оказалась за воротами, солнце снова скрылось в тучах и заметно похолодало. Она медленно пошла по дорожке парка в сторону метро. Было грустно.

«Как же все-таки не сумела я немножко поднапрячься и передать посылку именно этой Тане… Она ведь так просила… Вот святая Татьяна сразу откликнулась на мою просьбу и помогла вернуть дорогие мне вещи… А главное, Господь ведь сказал: "Я был в темнице, и вы не посетили – отойдите от Меня, не знаю вас…" Впервые в жизни подвернулась возможность непосредственно исполнить эту заповедь, и я так глупо ее профукала. Когда еще теперь появится случай иметь знакомого преступника, сидящего в тюрьме?..»

Вдали на дорожке показалась шумная свадебная процессия, непонятно куда и зачем направлявшаяся в такое хмурое неурочное время. Таня отступила в сторону и стояла, смотрела, как мимо нее, с музыкой, смехом и соответствующими случаю возгласами проходит эта веселая толпа – с женихом и невестой во главе. Кто-то на ходу протянул ей белую розу, она машинально взяла. И долго бездумно смотрела им вслед, пока все они не скрылись за поворотом. Затем повертела в руках цветок, не зная, что с ним делать. Нижняя часть длинного стебля была надломлена. Таня осторожно отделила надломленное, вытащила из сумочки плотный целлофановый пакет и завернула в него розу.

«Подарю консьержке, она любит белые цветы. Пусть поставит ее в свою синюю вазу и немного утешится. Тоже ведь пребывает в стрессе, что не доглядела…» – решила Таня и, повернув на прямую, как стрела, диагональную аллею, зашагала к выходу.

Елена Дешко 10 сентября 2025

Издательство
Сретенского монастыря